Бузулуцкие игры

Надо отметить, что Иван Акимович был руководителем советской закваски и перековываться в соответствии с мудрыми указаниями недавно назначенного Генерального Секретаря ЦК КПСС не спешил. Хто знает, як все воно повернеця? При перестройке — главное не спешить. Уж лучше догонять, чем заплутаться! Осторожный и мудрый был Иван Акимович, потому и просидел на своем посту добрых тридцать шесть лет. Еще з млодых хлопцив начинал, тогда дуршв на таких постах не держали.

— Титьки хлопоти от этой иностранной солдатни, — пригорюнился предисполкома. — Ни найкрайщой выгоды!

— Мыслитель! — фыркнул Пригода. — Я, что ли, их приглашал? А теперь что?

Волкодрало опять подумал, морща лоб и щурясь от старательности.

— А если в пионерлагерь отправить? — от внезапного озарения забыв ридну мову, предложил он. — Все одно он еще пустует. Учатся детишки пока еще. Когда еще заезд будет! А мы их в лагерь, пусть комиссии по городу шастают, не найдут они ни черта!

Пригода продумывал предложение председателя исполкома ощупывающе и осторожно. В румяном яблочке тоже бывает червоточинка! Предложение Волкодрало было заманчивым, и изъянов в нем видно не было. Правильно говорят: с глаз долой — из сердца вон!

— Мысль, конечно, стоящая, — одобрил он задумчиво. — Только вот как их в лагерь вывезти? Под каким соусом?

Волкодрало задумчиво и огорченно посопел.

— Думать треба, — согласился он. — Це ж забугорт громодяне! 3 мени фшософ поганий. Що робиги?

— Ты мне эту хохлацкую мову брось! — строго сказал Пригода. — Я сам, понимаешь, с Николаевщины, а язык не ломаю.

Волкодрало промолчал, но украинские интонации в голосе его исчезли. Крепка и тверда партийная дисциплина. Колы батько приказал, на эсперанто изъясняться станем.

— Просто их не возьмешь, — мягким южным говором сказал предисполкома. — Им не прикажешь, Митрофан Николаевич, они сами прикажут кому хочешь, за милую Душу! На той неделе они у моей свояченицы самогон изъяли. Триста литров браги свиньям скормили, подлецы! И что обидно, Митрофан Николаевич, они ведь к Надьке с милицией пришли. А милиционеры хоть и знали, к кому пришли, а акт составили. Все изъяли — и емкости, и аппарат, и самогон готовый. А ты сам знаешь, какой у Надюхи самогон! Сказочная фантазия, а не напиток. Спичку поднесешь — полыхнет як нефтяная скважина. Я сразу к Федору Борисовичу побег, и ты знаешь, что он мне ответил? Пригода поморщился.

— Хреновину ты несешь, Иван Акимович. Я тебя о деле спрашиваю, а ты пургу метешь. Какая брага? Какой самогон? Я тебя спрашиваю, что нам с этими римскими бандюгами делать? Ты об этом подумай, хрен с ним, с самогоном, пшеницы да сахара на наш век хватит!

Волкодрало обиделся.

— Конечно, — желчно и печально сказал он. — Не свое, так и не жалко!

Пригода сел в кресло, дотянулся до графина и шумно выпил стакан воды.

— А Клавка твоя где? — спохватился предисполкома. — Неужто уволил?

— Не соответствовала она требованиям, — туманно сказал Митрофан Николаевич.

Иван Акимович улыбчиво шевельнул усами.

— Это ж с какого времени? — поинтересовался он лукаво. — Вчера, значит, соответствовала, задом в приемной крутила, а сегодня, значит, требованиям не отвечает? С чего это они так возросли, Николаич?

Он вдруг просветленно охнул и догадливо прикрыл усы рукой.

— Римлянин? Птолемей который?

— Не ерунди, — нахмурился первый секретарь. — При чем тут римская солдатня? Просто не отвечает Клавдия Гавриловна высоким требованиям звания советского партийного работника. Не работала она, понимаешь, над своим уровнем, не держалась достойного имиджа. Ладно, — махнул он рукой. — Хватит о бабах, Ваня. Что делать с этими древними иностранцами будем? Не с милицией же нам их в лагерь отправлять? Да и не поможет она нам в этом.

— Зачем же с милицией? — посерьезнел предисполкома, и неожиданная лукавинка вдруг снова заиграла в его взоре. — Погоди… погоди… Вот именно с милицией мы их и отправим! Обязательно с милицией!

— Да ты сдурел? — вскипел Митрофан Николаевич. — Да они нашу милицию по кочкам понесут! А может, и нести не понадобится, они с милицией сдружились уже, вместе дежурят, дебоширов разнимают. Самогонку изымают, — напомнил он. — Невзирая, значит, на чины и ранги.

— Отольются им мышкины слезки, — туманно пообещал Волкодрало. — Но тут ты, Митрофан Николаевич, не прав. Мы их с милицией отправим. Под ручку, так сказать. Вместе дежурили, вместе и на соревнования поедут!

— Нет, Ваня, ты уже окончательно сдурел, — поставил диагноз первый секретарь райкома и осекся. — Как ты сказал? Куда они поедут?

— В пионерлагерь имени Дзержинского, — довольно потер руки Волкодрало. — На спортивные состязания. Как они у них называются? Олимпиадами?

— А хрен их знает, — сказал первый секретарь. — Вроде олимпиады были у греков, а у этих… Да нехай будет Олимпиада, лишь бы подальше от глаз чужих!

Хорошие идеи редки. Когда они приходят в голову, человек ощущает себя гением. Не был исключением и Волкодрало. А шо? Кожна людина, кожен звичайний сияч, чи садовник, чи работник, — фшософ. Ильки вш не пише трактат.