Bye-bye, baby!..

Она была одной из трех посетительниц бутика. Две другие выглядели типичными куклами, подружками или женами богатеньких буратин; таких девиц Сардик перевидал немало – в период бурного расцвета Женькиной фотостудии – и имел к ним стойкий иммунитет. Ничего хорошего в девицах не было, кроме беспросветной глупости, нахрапистости и апломба. Вот и сейчас двойняшки-Барби самым бесцеремонным образом лапали трусики и бюстгальтеры, растягивали их и подносили к лицу, громко хихикая и обсуждая достоинства и недостатки ничего не говорящих Сардику брендов. Незнакомка вела себя по-другому, она выглядела совсем не такой привередой. Она просто стащила с ближайшего стенда пару трусиков и сунула их в один из многочисленных карманов комбинезона. Та же участь постигла выбранный со снайперской точностью кремовый бюстгальтер, после чего девушка спокойно направилась к выходу, игнорируя кассу и стоявшую возле нее продавщицу в бордовой униформе. Продавщица о чем-то беседовала с подошедшим из соседнего отдела охранником.

Широкая рамка сигнализации приближалась, и у Сардика упало сердце: сейчас пойдет звон во всю ивановскую и незнакомка сразу же погорит на элегантном – шелковом или гипюровом – воровстве.

Но…

Никакого звона не раздалось: подойдя к рамке, девушка коснулась ее рукой, как будто успокаивая, и свободно прошла сквозь нее. Рамка не издала ни звука, она была полностью на стороне девушки. А может, она просто испортилась?.. Но даже если она испортилась или была отключена – ведь незнакомка не могла знать об этом! Нет-нет, она не только ослепительная и потрясающая, она – м-м-м… – уникум какой-то, не иначе!..

– Брать-то будете что-нибудь? – вывел Сардика из транса голос продавщицы.

– Знаете, еще подумаю…

– Чего ж тогда все перемацали? И чуть хвост на шапке не оторвали!

– Разве? – удивился Сардик. – Простите, пожалуйста…

– Иди отсюда! Морда чучмекская! Ворюга!..

Охранник и продавщица из бутика напротив, прервав беседу, с интересом посмотрели на Сардика. Сардик улыбнулся им, и шапке с хвостом, и хамовитой торгашке, – и побежал следом за незнакомкой.

…Это был самый потрясающий шопинг, какой только мог представить Сардик!

За полчаса девушка побывала в отделе английского фарфора, из которого умыкнула чашку; в отделе индийских тканей, откуда вынесла большущий – метр на метр – платок. В отделе «КИНО/ФОТО» она разжилась фотоаппаратом, в книжном – книгой Жана Маре «Непостижимый Жан Кокто» (Сардик обязательно купил бы такую же, чтобы получше узнать о литературных вкусах незнакомки, но времени на покупку у него не было). Затем пробил час благовоний, купальника и пены для ванн.

Девушка без всякого волнения входила в места, оборудованные сигнализационными рамками. И также спокойно выходила с каким-нибудь трофеем: и снова – ни одна рамка не пискнула. Что же такое происходит, в самом деле? – Сардик был заинтригован, очарован и раздавлен окончательно.

Последним в списке значилось маленькое дежурное кафе на первом этаже. Укротительница рамок заглянула туда всего лишь на минуту: запустить руку в большую вазу с яблоками, украшавшую стойку, и взять одно – самое румяное, с аппетитным глянцевым боком. Никакой реакции на выходку девушки не последовало – ни со стороны угрюмой барменши, ни со стороны очереди в три человека, ни со стороны других, сидящих за столиками, посетителей.

Должно быть, она каким-то особенным образом управляет пространством. Не дает никому считывать то, что делает. И нейтрализует электронику… – именно такие мысли роились в голове Сардика, когда девушка покинула наконец Гостинку и вышла на Садовую. Присев на ступеньки, она доела яблоко, переложила краденое в рюкзак, похлопала себя по карманам и достала пачку с табаком. Кто из знакомых Сардика курил самокрутки?

Никто.

Шурик предпочитала «Мальборо», Женька – «Парламент», байкер Леопольдыч и тенор-саксофонист Мчедлидзе время от времени забивали трубки, и только соло-гитарист Иван Бабкин предпочитал всему этому никотиновому безобразию анашу. Сам Сардик давно завязал с курением, не курил и Гаро, ах да… придурок-философ из Шуриковой свиты – тот, кажется, и вправду баловался самокрутками, обставляя это как самый настоящий ритуал. У него была машинка для набивки, два сорта папиросной бумаги и мундштуки. На то, чтобы соорудить самую незначительную пахитоску (с последующим зализыванием краев и установкой мундштука), у философа уходило не меньше минуты. Девушка же справилась за пару мгновений, при том, что никакой машинки у нее не было!

Как только она закурила, в сторону Сардика поплыл сладковатый дым, от которого закружилась голова. Чтобы не упасть, Сардик ухватился за массивную колонну (она же служила ему тайным укрытием), потряс подбородком и закрыл глаза. А когда открыл – девушки на ступеньках не было.