Бык в загоне

- Давай трубку, - Сопко протянул руку, поднес телефон к уху и, услышав голос Крытого, сказал:

- Коля, это я. Лажа вышла, мой бок...

Во второй раз за вечер Лысый рассказывал о происшедшем, он старательно подбирал слова, пытаясь зашифровать текст:

- ..гости обожрались, и все пьяные. Что делать?

В динамике зависла пауза, после чего Кроменский произнес:

- Домой езжай, - и повесил трубку.

Глава 9

Все было бы прекрасно, если бы не одно обстоятельство: как выяснилось, процесс нанесения татуировок - достаточно болезненный: будто бы тысячи ненасытных злых ос впиваются в тело жертвы.

Самид понял это сразу - как только Император взял в руки иголки и тушь.

- Ой, не так сильно! - взмолился Самид, когда первая игла вонзилась в его тело.

Пидар отпрянул - он не ожидал, что его клиент так бурно отреагирует на боль. Даже он, Император Пантелей Звездинский, не кричал так отчаянно, когда на зоне в Пермской области его насильно татуировали очень специфическими наколками.

- Мы ведь договорились, - "петух" принялся увещевать азербайджанца, потому как деньги за выполненную работу ему были обещаны после операции.

- Больно же... - тихо стонал Мирзоев.

- Терпи, брателло, перетерпишь - будешь самым настоящим вором в законе, - возразил Кольщик, обмакивая иголку в тушь.

- А долго еще?

- Да ведь я только-только по трафарету купола рисовать начал, - весело откликнулся Император.

Мирзоев сжал зубы, чтобы не закричать, но это не помогло - слезы брызнули из его глаз.

Стоявший рядом Тахир молча извлек из кармана надушенный носовой платок и вытер им раскрасневшееся лицо патрона.

Терпеть, к сожалению, пришлось долго: Звездинский начал с самого тяжелого и ответственного - с церковных куполов: они, как известно, являются "фирменным" знаком отличия настоящего вора.

Затем перешел к бубновому королю.

- Может, не надо? - еще раз осторожно поинтересовался он, понимая, сколь нелепо будут смотреться на спине Мирзы изображения знака воров и знака пидаров.

- Надо, - всхлипнул Мирзоев.

- Точно?

- Но ведь это блатная наколка? Уважаемая? - осведомился Самид, постанывая.

- Еще какая!

- Давай...

- А ты не будешь кричать?

- Постараюсь...

- Молодец, пацан, быть тебе вором, - похвалил его пидар. - Ну, держись...

Татуирование продолжалось более трех часов - Император все-таки жалел клиента: то и дело давал ему передохнуть.

Наконец, когда все было закончено и свежетатуированный Самид, закурив, уселся в кресло (при этом он старался не прикасаться голой спиной к обивке, чтобы не вызвать болезненных ощущений), вконец обнаглевший пидар подошел к клиенту поближе.

- А я тебя еще кой-чему могу научить... - загадочно произнес он.

Мирза взглянул на него исподлобья.

- Чему?

- Хочешь - "пальцовке" научу?

- А что это?

- Ну, без "пальцовки", браток, никакой ты не вор... Надо учиться.

- А как это?

- Триста марок, - скромно заявил Император.

Обучение "пальцовке", в отличие от нанесения татуировки, не было связано с болезненными ощущениями, и потому Мирза согласился:

Достав из бумажника деньги, он протянул их "учителю".

- Ну, смотри!

Пидар, дико вытаращив глаза, раскинул татуированные пальцы веером и страшно, словно желая кого-то напугать, зашипел:

- Бля буду, в натуре, щас вальну... Понял?

Самид коротко кивнул.

- Ага.

- Повтори!

Не стоит и говорить, что у азербайджанца с первого раза ничего не получилось - Пантелей только головой покачал.

- Нет, не то... Смотри! Бля, козлина, щас вальну на хер в натуре... Ну?

Мирзоев послушно повторил - теперь Звездинский остался доволен.

- Ну, ничего... Ты с самого утра, как зубы почистишь, становись в ванной у зеркала и тренируйся...

- Хорошо, - азер сглотнул слюну. - Так и поступлю... А теперь, - он кивнул Тахиру, - закажи машину, мне надо в офис... А потом мы с тобой в автосалон поедем.

- А я?

- Что-то еще?

Состроив заговорщицкое лицо, Император произнес:

- Есть дело...

***

Да, Мирзоев изощрялся как только мог - неуемное честолюбие и жадность сжигали его, как в августе огонь сжигает сухую траву. И, конечно же, он ни сном, ни духом не ведал, какие тучи сгущаются над его головой, потому как в Берлин уже прибыл Сергей Никитин...

В берлинском аэропорту "Тигель" его встретил разбитной худощавый парень чуть старше двадцати лет, с копной огненно-рыжих волос и добродушной улыбкой на веснушчатом лице.

- Эрик, - представился он.

- Антон, - назвался Сергей, протягивая юноше свою широкую ладонь.

- Отец просил извиниться, что не смог встретить вас лично, - произнес рыжий парень, застенчиво улыбаясь.

- Ничего страшного, - ответил Сергей, следуя за парнем к автомобильной стоянке.

Удобно устроившись в кожаном кресле темно-синего "бимера", Никитин достал из кармана пачку "Мальборо", любезно предложил молодому человеку закурить. После того как долговязый паренек отказался, гость, зажав в зубах фильтр сигареты и щелкнув золоченой зажигалкой, глубоко затянулся.

Примерно через сорок минут они добрались до района "Хаубанхов", расположенного в восточной части Берлина, где еще год назад безраздельно правили коммунисты, и, пожалуй, тайная полиция "штази" - самое жуткое порождение режима Хоннекера.