Быков Дмитрий

Ирэне 44 года, девочке — 11, живут в Санкт-Петербурге, в двух комнатах четырехкомнатной коммуналки на улице Достоевского, две другие комнаты когда-то (как раз в те времена, когда у Ирэны родилась дочь) занимал знакомый многим по телепередаче «Аншлаг» юморист Геннадий Ветров. Ирэна вначале говорит просто: «Очень известный человек, кто это — не имеет значения», но потом все-таки с плохо скрываемой гордостью называет имя. Потом Ветров стал звездой, приобрел отдельную жилплощадь, а свои две комнаты продал рабочему трамвайного депо Игорю Стрыгину, который тогда развелся с женой. Она застукала его с любовницей, подала на развод, но друзьями бывшие супруги остались, и когда Стрыгин рассказал, что живет теперь в одной квартире с матерью-одиночкой, бывшая жена сказала ему, что теперь сам Бог ему велит строить личную жизнь прямо по месту жительства. О том, что у Игоря Стрыгина с Ирэной был долгий роман, много писали в газетах, но когда, выслушав монолог Ирэны о том, что Стрыгин был запойным алкоголиком, человеком с интеллектом двенадцатилетнего ребенка и вообще жалкой, ничтожной личностью, я спросил ее, что же она в нем нашла, женщина обиделась:

— Я в нем ничего не нашла, и отношений у нас никаких не было. Ну да, он предлагал мне выйти за него замуж, но это было на уровне детского сада: «Ну мы же уже столько живем, отношения у нас хорошие», — знаете, как в кино: «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, чего время терять». У него душевная организация другая совсем, чем у людей моего круга. Я совершенно не воспринимала его как мужчину.

III.

Главная особенность биографии Игоря Стрыгина заключается в том, что свои пятнадцать минут славы он получил дважды в жизни. Первый раз — в августе прошлого года, когда «за мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении служебного долга в условиях, сопряженных с риском для жизни» (цитирую по указу президента; речь шла о ликвидации последствий подрыва поезда «Невский экспресс») его, поездного электромеханика, наградили медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени. Второй раз слава пришла к нему несколько недель назад, когда городской суд Петербурга оставил в силе приговор в отношении Стрыгина — 18 лет колонии строгого режима за развратные действия в отношении дочери Ирэны.

События, по словам Ирэны, развивались так. Стрыгин часто покупал ее дочке конфеты, от которых девочке было плохо. Однажды купил, как говорит Ирэна, «целый воз, который она радостно и съела». Мать увидела пустые упаковки от конфет и пошла к Стрыгину ругаться.

— Ругались, ругались, а потом она, видимо, решила за меня заступиться и говорит: «Это еще что, у него в телефоне такие картинки есть». И началось.

В тот вечер Ирэна узнала, что Стрыгин показывает ее дочери порнографию.

— Он это услышал, — вспоминает женщина, — глаза у него забегали, стал агрессивно возражать: ты что, мол, не видишь это на каждом углу? Ты что, хочешь, чтобы ей это в школе показывали? Я отвечаю: при чем тут на каждом углу? Это видит только тот, кто хочет видеть. Я думала, я его задушу сразу же, на месте. А он повторяет: а что такого? Все, закрыли тему. А потом схватил ее на кухне за руку: ну что ты, зачем ты это сказала? Я схватила дочку и ушла из дома. На следующий день пошла в милицию и написала заявление. В следующий раз увидела его только на суде.

IV.

К тому моменту, как Ирэна пошла в милицию, она, по ее словам (я, может быть, слишком часто делаю эту оговорку — «по ее словам», — но слова Ирэны сегодня — единственный источник информации о том, что происходило между ее дочкой и Стрыгиным; сам Игорь Стрыгин в суде от своих показаний отказался), уже знала, что Стрыгин не только показывал девочке порнографию, но и трогал ее половые органы руками и языком, учил ее надевать на его член презерватив и заниматься с ним оральным сексом. «Он рассказывал ей, — говорит Ирэна, — что в детстве он это с кем-то делал и что все начинают заниматься этим в школе, и сам он занимался этим с какими-то своими одноклассницами». На суде девочка опознала тюбик с анальной смазкой, которой он намазывал себе палец и засовывал его девочке, как говорит Ирэна, «туда». «На суде он стал говорить, что это просто она спрашивала его, что это такое, и он, чтобы удовлетворить ее любопытство, помазал ей однажды спину. В общем, бред сивой кобылы».

Когда Стрыгина арестовали, к Ирэне приходил его брат, просил забрать заявление.

— Говорил: «Я сам его убью, гада, но ты заявление забери». А что это за детский сад? Написала, забрала. Конечно, ничего я забирать не стала, и мать его меня теперь ненавидит, говорит, что девочка дома в одних стрингах ходила, ну что за глупости, она у меня и слова-то такого не знает — «стринги». Еще, вы знаете, юристы мне говорили: если бы ты его убила на месте, тебе бы условный срок дали, суд бы тебя понял. Но как я могу его убить? А если меня посадят, что я — ребенка сиротой оставлю?

V.