Быль о полях бранных

— Вот именно: Стикс! То же ждет и Бегича, и иных прочих. Они тож по брегу реки той ходят и не ведают, что мертвая вода для находников — сама Русь Светлая! — И Князь рассказал воеводам о происшествии на реке.

Те рассмеялись и согласились с глубокомысленным выводом своего властелина.

А обоз уже перешел Оку. Дмитрий Иванович спустился со стены, сел на коня и, сопровождаемый соратниками, поскакал догонять полки. Его узнавали всюду, славу гремели. Радовались богатыри русские: Великий Князь Московский с ними — значит, опять к победе идут, ибо под водительством его самого они еще ни разу не отступили перед врагом и всегда повергали его в прах!

Дмитрий Иванович догнал большой полк, поехал впереди. К своим дружинам ускакали воеводы — князь Владимир Серпуховский, Федор Беклемиш, Лев Морозов и Назар Кусков. С хозяином Московско-Владимирской Руси остались подколенные князья: Андрей и Роман Прозоровские, Юрий Мещерский, Федор Белозерский, Андрей Ростовский; бояре: Дмитрий Монастырев, Михаил Челедня, Иван Собакин, Александр Белеут, Михаил Бренк. Это был своеобразный штаб русского полководца.

Рядом с Великим Князем ехал верхом и архиепископ Московский Михаил, в просторечии — Митяй.

Все, кроме священника, в броне с полным боевым вооружением. Жарко. Тучи слепней и мух колыхаются над войском. Пыль до неба. Размерен и тверд шаг пеших ратников. Говора не слышно — где-то смерть рядом!

Сурово смотрит на детей своих с чермного[153] великокняжеского стяга лик Христа Спасителя.

Вчера, перед переправой через Оку, Великий Князь Московский и Владимирский сделал смотр войску своему: придирчиво проверял снаряжение ратников, строго спрашивал с воевод за любую оплошность; улыбнулся счастливо, когда узнал, что весь большой полк вооружен теперь мощными самострелами, а это шесть тысяч богатырей! Приказал покамест спрятать грозное оружие в обозе, чтобы враг не прознал о нем до времени.

Боевой строй тогдашнего русского войска четко разделялся по полкам, тысячам, сотням и десяткам. Полк состоял, как правило, из двух тысяч ратников. Только большой полк, в зависимости от боевой задачи, мог быть составлен из двух, трех или даже пяти обычных полков. Иногда каждая войсковая единица действовала самостоятельно.

На этот раз Дмитрий Иванович не стал распылять силы, а держал их все при себе. Грозно и неотвратимо вел он могучую рать прямо на Рязань, которая ждала нашествия орды Бегича. Только сторожевой полк Семена Мелика рассыпался веером далеко впереди основной армии руссов...

Чем дальше углублялись москвичи в Рязанскую землю, тем больше встречали беженцев. Мужики-смерды и ремесленники присоединялись к войску, просили оружие. Их снаряжали для битвы и ставили в сводные боевые отряды...

Как только пал Пронск, ордынский полководец приказал осаждавшим Козельск, Муром и Шилово войскам идти на соединение с ним. Бегич уже не боялся ни дружин воеводы Боброка и князя Владимира Красного-Снабдя, ни ополчения Тимофея Вельяминова и воеводы Сокола. По его мнению, малоподвижные пешие ратники этих «урус-беев» просто-напросто не успеют к решающей битве, когда он превосходящими силами навалится на объединенное московско-рязанское войско.

— Мы разобьем урусов по частям, — говорил самоуверенный мурза своим темникам. — Впрочем, когда мы победим самого коназа Митьку, остальные урусские беи разбегутся подобно зайцам при виде беркута!

Но честолюбивый полководец ордынский одного не учел: Русь испокон века славилась мощным речным флотом. Воевода Боброк тотчас, как только из-под Мурома и Шилова ушел Казибек, посадил своих богатырей в ладьи и устремился к Рязани. Тимофей Вельяминов разделил свое войско. Воеводу Сокола он со всей пешей ратью послал в тыл Бегичу. А сам во главе конной дружины устремился вслед за ушедшими татарами, чтобы в нужный момент присоединиться к главным силам Князя Дмитрия Ивановича...

Июль иссяк. Ратники шли по нестерпимому зною во всеоружии, каждое мгновение ожидая нападения стремительной ордынской конницы. Первого августа к Великому Князю прилетел гонец из Рязани.

— Бегич обложил город со всех сторон, — хрипло доложил он. — Горит столица наша, государь. Данила Пронский не пускает татар на стены!

— Добро! — Дмитрий Иванович обернулся к главному своему помощнику, московскому воеводе Льву Морозову. — Прикажи полкам тут стать.

И прыскнули в разные стороны конные посланники.. .

До Рязани оставалось всего два перехода. Позади, в пяти верстах, осталась река Вожа — извилистый приток Оки. Гонцу Князь сказал:

— Передай мое слово Даниилу Пронскому: пускай сажает воев своих в ладьи и ночью, тайно, сюда поспешает.

— А как же стольный град Переяслав-Рязанский?! —возмутился гонец.

— Рязань падет — не вся земля Русская сгинет! А вот ежели мурза Бегич и присные его сокрушат полки наши здесь, тогда ни Переяславу-Рязанскому, ни Москве белокаменной, ни иным градам и весям русским не быть. Все прахом пойдет! — Помолчал хмуро и приказал грозно: — Поспешай со словом моим и меньше за князей думай! Не то... — предостерег он посланника холодным взором.

Гонец ускакал.