Быль, ставшая легендой: Отдельная Коломыйская пограничная комендатура в боях с фашистскими захватчиками

— Это воронки от снарядов, — убежденно сказал он. — Посмотрите внимательно на дома и деревья вокруг погранпоста.

Всмотревшись, увидел на стенах домов оставшиеся отметины, а на деревьях — зажившие раны-шрамы от осколков снарядов и пуль. Эти раны на земле, деревьях, стенах домов — немые свидетели боев, героизма и мужества советских пограничников, грудью вставших на защиту своей любимой Родины, не позволивших осуществить фашистам план молниеносной войны…

Поездки в Легедзино

И снова Легедзино.

В этой земле остались лежать навечно мои боевые товарищи — друзья ратной молодости.

Стою у памятника, склонив свою седую голову перед светлой и незабвенной памятью тех, кто сложил свои головы за светлое наше сегодня.

…В октябре 1957 года в селе Легедзино был открыт памятник погибшим воинам Советской Армии. Население свято чтит героев. В братской могиле — более двухсот пограничников. При защите штаба 8-го стрелкового корпуса всего погибло более четырехсот.

Лежат герои-пограничники в братской могиле рядом с сельской школой, построенной колхозом им. Богдана Хмельницкого. Это высокое светлое здание с просторными классами и кабинетами, чудесным спортивным залом и музеем, в котором любовно собраны документы, фотографии, оружие и многие другие предметы, связанные с именами защитников.

Долго и кропотливо, с энтузиазмом и любовью собирал и собирает коллектив школы материалы о ратных подвигах односельчан, о героической обороне штаба корпуса пограничниками.

Село, как и прежде, утопает в зелени садов, но белеют среди них уже не хаты-мазанки, а добротные кирпичные дома, крытые железом и черепицей.

В 1959 году я получил письмо от секретаря Бабанского райкома партии тов. Дробохи о том, что в селе Легедзино проживает много очевидцев боев 1941 года. И вот в августе 1964 года я снова в Легедзино. Встретился со многими жителями — старожилами, свидетелями Легедзинского боя.

— Дней через семь после боя, когда фашисты уже прошли через наше сгоревшее село на восток, — рассказывали они, — прошел слух: за селом, в Коммунарском лесу, скрываются советские бойцы. Крестьяне решили удостовериться и, поехав туда, действительно, нашли четырех пограничников, но только один из них был еще жив. Им оказался инструктор школы служебного собаководства сержант Иван Арсеньевич Иванов, родом из деревни Симоново Калининской области Греблевского сельсовета.

— Умерших от ран пограничников мы похоронили тут же, — продолжали они, — а раненого положили на подводу и повезли в село. За подводой неотступно бежала овчарка…

Пограничнику перевязали раны, уложили на сено в сарае. Он все время бредил, бессвязно что-то говорил. Когда пришел в себя, рассказал о концовке Легедзинского боя, когда сто пятьдесят служебных собак обратили в бегство сотни гитлеровцев и спасли последних защитников штаба. И снова потерял сознание.

Собака лежала рядом и ловила каждое слово. Она ни на шаг не отходила от него, как ее ни гнали, лизала ему руки и каждому, кто за ним ухаживал, как бы прося хоть чем-нибудь помочь ее хозяину. При упоминании о фашистах глухо, но грозно рычала.

Раненому нужна была срочная медицинская помощь. С большим трудом и риском привезли врача. Он осмотрел раны и, грустно покачав головой, сказал:

— Ему уже не нужна помощь. Это — гангрена, общее заражение крови.

…Похоронили его в той же рощице, рядом с его друзьями. Все ушли, и только овчарка осталась у могилы. Местные мальчишки, проведав об этом, приносили ей воду и пищу, но она, вконец ослабевшая, лишь жалобно скулила. Вскоре ее нашли у могилы пограничника мертвой…

Были и другие случаи.

— Однажды, — вспоминает местная жительница Александра Кирилловна Наконечная, — Никита Гришко возвращался с пятнадцатилетней внучкой Оксаной из Новоархангельска в село Левковку. По дороге, возле леса, их остановили четверо фашистов. Они пытались надругаться над девушкой. Старик умолял, просил не трогать внучку, бросился ей на помощь, но сильным ударом его сбили с ног. Старик плакал, внучка отчаянно отбивалась. В тот самый момент, когда здоровенный верзила повалил ее наземь, неожиданно из леса выскочили несколько овчарок и набросились на фашистов. Особенно досталось верзиле со спущенными штанами. Дед рассказал потом, что этого фашиста овчарки просто-напросто растерзали.

Раньше в наших местах не было столько овчарок, — говорили старожилы, — и не было случая, чтобы они напали в лесу на наших солдат или на людей в гражданской одежде. Но стоило им заметить фашистскую форму, как они становились просто страшными и сразу же неистово набрасывались на идущего. Кончалось это очень печально… Мы всегда помогали одичалым овчаркам, оставляя им пищу на опушке леса…

Неоднократные поездки по местам боев погранкомендатуры в селе Легедзино давали мне возможность возвращаться оттуда с новыми «трофеями», которые передавал музею пограничных войск СССР. Это были и документы, и оружие (автоматы, части станкового и ручного пулеметов).