Был у меня друг

Отчаяние вновь овладело израненной душой. «Господи, что делать-то? Помоги.… Как мне быть? Подскажи, пожалуйста, всю жизнь рабом твоим буду.… Надо помолиться, – твердо решил комсомолец Веденеев. Он встал на колени, обратил свой взор в сторону заходящего солнца и левой рукой перекрестился справа налево. – Ну почему же меня в школе не научили молиться? Учили географии, литературе, истории партии, еще множеству разных нужных и не очень вещей, но почему же меня не научили разговаривать с Богом? Чувствовать его поддержку и любовь.… Как мне это сейчас необходимо – мне только это сейчас и необходимо. Все знания, накопленные мной ранее, бесполезны сейчас. Нужно что-то другое, более тонкое и невидимое простым глазом, спрятанное глубоко внутри и зовущее, зовущее, зовущее……

Господи! Подскажи мне правильный путь, сделай так, чтобы я не ошибся сегодня, ведь исправить свою ошибку я уже не смогу, расплатой за неправильный выбор будет смерть, а я только начал понимать и ценить жизнь, я начал хотеть жить. Господи, дай мне……»

«Да сколько же можно тебе давать? Почему же ты решил, что основа молитвы – это просьба?»

«А как?»

«Дав тебе жизнь, тебя уже одарили безмерно, что еще можно просить? Все, что ты должен, – это лишь благодарить небо. Семя любой молитвы – благодарность».

И тут Максим понял, вернее сказать, каким-то непостижимым образом услышал:

«Спустившись вниз, ты найдешь ответ…»

Все вдруг стало очевидно и совершенно ясно. Свет пришел откуда-то из неизведанных глубин его сердца. Отчаяние растворилось, и покой вновь вернулся в его душу. Но вместе с покоем пришел и сосущий его тело голод.

Максим впервые за сегодняшний день понял, как сильно он хочет есть. До этого его физическое тело деликатно молчало, видя, какие сильнейшие душевные волнения испытывает его хозяин, но как только Максим окреп духом, желудок тут же стал спазматически сжиматься, требуя хоть чем-нибудь его заполнить. Но еды не было.

Максим, снова мучаясь, но уже от голода, лег на спину, закрыл глаза и решил, дождавшись темноты, спуститься вниз к своему умершему железному товарищу: поплакаться, проститься, а может, что-нибудь и съедобное там найти… А пока он решил немного вздремнуть, успокоиться и набраться сил, ведь всю ночь придется шагать навстречу неизвестности, и кто знает, что там впереди?

Максим перевернулся на правый бок, по-детски свернулся калачиком и закрыл глаза, расслабив свое изможденное тело. Вдруг навалившаяся усталость быстро разобралась с желудком и принесла самую чудесную в мире человеческую сказку под названием сон….

* * *

Он стоял, спрятавшись за огромный, раскидистый и очень старый тополь, растущий прямо напротив школьных дверей, и ждал, когда она выйдет из школы.

Занятия закончились уже давно, но Марина осталась дежурить в классе вместе с Викой Давыдовой. Максим решил во что бы то ни стало ее дождаться.

Что он ей скажет, когда она выйдет? Как себя вести, когда она догадается, что не просто так уже битый час он крутится возле школы? – этого Максим не ведал. Знал только одно: если он ее сегодня больше не увидит – все происходящее в мире потеряет для него всяческий смысл. Объяснить это парализующее мужскую волю состояние влюбленности еще не смог никто. Ужасно то, что красота – это не только страшная сила, но и таинственная. В груди что-то замирает, ноги не ходят, мозги не работают, неизвестно откуда появляется сумасшедшая не контролируемая никем и ничем энергия, требующая немедленного выхода вовне, тем более что известен объект ее приложения. В момент зарождения любви человек перестает существовать как таковой, его уже нет такого, каким он был еще минуту назад. Внутри рождается что-то новое, растворяя все старое и привычное без остатка, и это новорожденное чувство заполняет изнутри привычную телесную оболочку. Хочется улыбаться и петь, но одновременно хочется и рыдать от…… Вот отчего рыдать хочется – это и необъяснимо.

Наверное, от страха. Ведь вместе с любовью приходят и страхи: страшно ощутить безответность, страшно потерять этот родившийся в тебе свет, страшно осознавать в себе свою слабость перед этим непреодолимым чувством, страшно быть недостойным его, страшно быть беспомощным.… И наверное, больше всего вспыхнувшее сердце пугает неизвестность: что теперь со мной будет?