«Был жестокий бой»

А ведь он был прав! Ибо вокруг нас продолжалась насыщенная жизнь большого аэродрома. По главной магистрали проезжали военные грузовики, спецавтомобили и служебные УАЗики… Один раз я увидал даже автобус «Кубань», специально выпускавшийся когда-то только для наших войск, дислоцированных в Восточной Европе. Также по этой дороге шли люди: как поодиночке, так и небольшими группами… Видимо, у них не имелось возможности прокатиться до Моздока на своих штатных или случайно-попутных колёсах. Поэтому люди шли пешком… Ну, и разумеется, глазели по сторонам… Но большей частью все таращились на эту «расчудесную» штрафстоянку, расположившуюся от дороги метрах в пятидесяти… Ведь только здесь имелось столько всего любопытного: сидящий на телевизоре капитан с полосатой палочкой, лейтенант с двумя охотничьими ружьями в одной руке и какой-то странной толстоствольной «штуковиной» в другой… Ну, и второй «Рекорд» с треснутым экраном, разломанный деревянный ящик с торчащими горлышками бутылок и острыми кусками битого стекла… Маленький пылесосик «Шмель», небрежно брошенный в грязь… А также двое солдат с красными повязками дневальных по КПП, которые утащили сперва какой-то ковёр, затем что-то непонятное бело-голубое…

А вот теперь дневальные пришли за целым телевизором. Товарищу капитану пришлось встать, чтобы этот «Рекорд» поплыл в правильном направлении. То есть всё туда же — на КПП! Затем этим же «верным» курсом двинулся и повреждённый телевизор. А вот останки «Шмеля» и остатки деревянного ящика солдаты комендантской службы отнесли куда-то далеко, то есть метров на двадцать за КПП. После чего всё это там и побросали…

Штрафплощадка вновь оказалась девственно пуста. То есть готова к приёму следующей партии чересчур подозрительных автомобилей или же другой техники, которая просто-таки нуждается в дополнительном контроле и тщательной проверке силами военнослужащих комендантской службы. Ну, а то что посреди штрафстоянки продолжают стоять местный капитан и транзитный лейтенант с двумя охотничьими ружьями…

— Так мы подвинемся! — пошутил я. — Если что!

Пока трудолюбивые дневальные занимались перетаскиванием конфискованных трофеев и расчисткой штрафной площадки, мы успели неплохо так пообщаться. Самым примечательным фактом было то, что этот усатый капитан родился и вырос в городе Ростове-на-Дону. Причём, не где-то «там», то есть «на Нахаловке» или же «на Репетузовке»… Что ещё дальше… А в районе с чудным названием Кизитериновка!

— На Кизитериновке? — переспросил я, обрадовавшись будто встретил старого школьного дружбана. — Так я же напротив живу! На Берберовке!

Товарищ капитан сразу же стал уточнять название того переулка, где я проживал.

— Нальчинский? — произнёс он. — Ну, конечно знаю! Это если ехать снизу, то чуток не доезжая поворота направо к техникуму. Тогда этот Нальчинский будет слева… А в каком доме?

Но, увы… Он уже не знал ни того дома, где я сейчас проживал… Как и моих соседей справа да слева… Причина была более чем уважительная.

— Да я уже лет двадцать как уехал из Ростова. — объяснял усатый капитан. — Окончил училище и поехал служить по всему Советскому Союзу… Пока мать была жива, я ещё приезжал к ней в отпуск. А теперь… Там у меня только дальняя родня пооставалась.

Тут к нашей беседе присоединился ещё один… Скажем так, «землячок тире ростовчанин». То есть тот самый помощник военного коменданта. Капитан Денисенко прибыл к нам чуть ли не бегом…

— Там начальство приказывает, чтобы вы покинули штрафстоянку и зашли на КПП!

Я посмотрел повнимательнее на этого чересчур уж энергичного комендача, но со своего места так и не сдвинулся. Мне было хорошо и здесь!.. Два ружья упираются своими прикладами в подсохший бугорок, а длинные стволы придерживаются моим левым локтём. С Винторезом, хоть он и без штатного ремня, я практически сроднился… Да и неяркое зимнее солнышко недавненько показалось из-за лёгких облаков… Так что я мог постоять на свежем воздухе ровно столько, сколько и понадобится для подвоза нужной справки из штаба моей бригады.

Однако капитан Денисенко опять повторил свою «речь» слово в слово… Мой усатый собеседник молчал, но свой затылок всё же поскрёб…

— Ну, что? — спросил он меня с обречённым выражением лица. — Пойдём, что ль?

Но я уже слишком хорошо знал и капитана Денисенко, который, как я понял, предпочитал действовать по принципу «бей своих, чтоб чужие боялись». Да и остальное начальство местной комендантской службы, не погнушавшееся ни разломанным вентилятором, ни допотопными «Рекордами»… Не говоря уж про обоссанный коврик периода конца XX-го века.

— А зачем? — спросил я Денисенко. — мне и тут нормально!

— Как это нормально? — забеспокоился тот. — Как это нормально? Какое у вас воинское звание?

Я понял, куда он клонит, но всё-таки ответил:

— Ну, лейтенант. И что с того?

— Я вам приказываю, товарищ лейтенант! — заявил мне капитан Денисенко. — И вы обязаны выполнить моё приказание!

Как-то само по себе, но моё упорство в отстаивании своей точки зрения стало проявляться и здесь.