Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

Многие бывшие оппозиционеры, близкие к Троцкому, выступали против блока с зиновьевцами. Были среди них даже такие — правда их было немного — которые выступали за блок со Сталиным против Каменева и Зиновьева. Последних они считали, исходя из опыта предшествующей внутрипартийной борьбы, наиболее рьяными «антитроцкистами». Один из близких друзей Троцкого Мрачковский высказался против блока и с той и с другой фракцией, заявив: «Сталин обманет, а Зиновьев убежит».

«Но в конце концов такого рода вопросы, — писал Троцкий, — решаются не психологическими, а политическими оценками. Зиновьев и Каменев открыто признали, что «троцкисты» были правы в борьбе против них с 1923 г. Они приняли основы нашей платформы. Нельзя было при таких условиях не заключить с ними блока, тем более, что за их спиною стояли тысячи ленинградских рабочих-революционеров»[569].

Троцкий не встречался с Каменевым вне официальных заседаний с памятной мартовской ночи 1923 года, когда между ними состоялся разговор о последних письмах Ленина. При первом же личном свидании с Троцким в начале 1926 года Каменев ещё раз проявил свою политическую недальновидность, заявив: «Стоит вам с Зиновьевым появиться на одной трибуне, и партия найдет свой настоящий центральный комитет». «Я мог только посмеяться над этим бюрократическим оптимизмом, — вспоминал Троцкий. — Каменев явно недооценивал ту работу по разложению партии, которую «тройка» производила в течение трёх лет»[570].

Каменева и Зиновьева подталкивала на сближение с Троцким быстрота, с которой сталинская фракция лишала их руководящих постов. В 1926 году Зиновьев был снят с поста председателя ИККИ, сам этот пост был ликвидирован, а фактически руководителем Коминтерна стал Бухарин. Каменев был снят с постов председателя Моссовета, заместителя председателя Совнаркома и председателя СТО, на короткое время был назначен наркомом внутренней и внешней торговли, а затем направлен послом в Италию.

Сближение Троцкого и «новой оппозиции» впервые обнаружилось на апрельском (1926 года) пленуме ЦК при обсуждении доклада Рыкова о хозяйственной политике. К тому времени правящая фракция не обладала сколько-нибудь ясным планом социалистических преобразований в экономике, чёткими взглядами на соотношение между развитием промышленности и сельского хозяйства.

На XIV съезде Сталин говорил, что сельское хозяйство «может двигаться семимильными шагами вперёд», тогда как темпы развития промышленности после завершения её восстановления резко снизятся. При редактировании своего доклада для публикации Сталин заменил тезис о «семимильных шагах» более эластичной формулировкой о том, что «сельское хозяйство, в отличие от промышленности, может двигаться на известное время быстрым темпом и при нынешней технической базе»[571]. Бухарин, в свою очередь, заявил, «что мы можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе…»[572].

Крайне нечёткое представление правящей фракции о конкретных путях, методах, перспективах социалистического строительства отразилось и в докладе Рыкова на апрельском пленуме. Указав на сложности предстоящей индустриализации в «наиболее аграрной и отсталой стране в Европе», Рыков, исходя из расчётов Госплана, прогнозировал снижение прироста валовой продукции в промышленности с 23 процентов в 1926/27 хозяйственном году до 14,7 — в 1929/30 году.

Троцкий сделал на апрельском пленуме по существу содоклад, в котором он критиковал недооценку большинством Политбюро задачи более быстрого развития промышленности. Он предложил разработать планы более интенсивной индустриализации страны, предусматривающие увеличение в ближайшее пятилетие объёма капитального строительства до таких размеров, которые позволили бы уменьшить отставание промышленности от сельского хозяйства и тем самым ликвидировать «ножницы» между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары. В этом случае примерно к 1931 году «могло установиться относительное равновесие между спросом и предложением на промышленные изделия при условии неуклонного продолжения политики снижения цен»[573]. Троцкий ставил вопрос о переходе от годовых планов к планированию «крупнейших сооружений и работ, рассчитанных на ряд лет… Годовой план должен рассматриваться в качестве определённой части пятилетнего перспективного плана»[574].