Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

Создатели новейших исторических мифологем, не желающие видеть во всей послеоктябрьской истории что-либо кроме насилия, выстраивают мнимо последовательный ряд палачей и их жертв. К числу первых они относят Ленина, Троцкого, Свердлова, Дзержинского как якобы прямых предшественников Сталина, Ягоды, Ежова, Вышинского, Берии. К числу вторых — наряду с безвинными, жертвами сталинского террора — и действительных врагов Октябрьской революции, деятельность которых выражалась в военных действиях и вооружённых заговорах. Наконец, конструируется третья категория — палачей-жертв, т. е. погибших в годы сталинизма большевиков, которые своим участием в Октябрьской революции и гражданской войне якобы фатально подготовили свою последующую трагическую судьбу.

Точно таким же способом воскрешается другая старая советологическая догма — о сталинизме как закономерной кульминации большевистской традиции. Эта идеологическая операция (отождествление политического режима, установленного Октябрьской революцией, и политического режима сталинизма) также основывается на использовании одного общего формального признака — однопартийности, без учёта того, что представляла собой партия при Ленине и что — при Сталине.

Создатели данной идеологической мифологемы игнорируют очевидные различия между идеологией и политической практикой большевизма и сталинизма, который, сохранив привычную марксистскую терминологию и внешне демонстрируя приверженность большевистской традиции, растоптал ключевые идеи и разрушил главные принципы и ценности большевизма: социальное равенство, социалистический интернационализм и непосредственное народовластие. Объявив идею равенства «левацкой уравниловкой», сталинизм создал новые системы привилегий и новые, не менее разительные, чем в прошлом, системы неравенства. Идею интернационализма он заменил идеологией и практикой великодержавного шовинизма и гегемонизма, идею отмирания государства — идеей укрепления государственности и практикой тотального принуждения и насилия.

Не замечают создатели новейших исторических амальгам и одну из важнейших тенденций сталинского бонапартизма: постоянство в преследовании определённой группы своих врагов. Вспомним: за два с половиной десятилетия господства сталинизма удары с одних социальных слоёв переносились на другие, некоторые преследуемые социальные группы и социальные институты внезапно переходили в разряд покровительствуемых. Так, политика «разгрома» старой интеллигенции, кульминировавшая в серии сфабрикованных политических процессов начала 30-х годов над «вредителями» из числа научных, технических и военных кадров, сменилась, пользуясь сталинскими словами, политикой «привлечения и заботы» по отношению к старым специалистам. Полоса гонений на церковь сменилась превращением её в одну из опор сталинского режима. Даже ужасы «раскулачивания» сменились восстановлением в середине 30-х годов в гражданских и политических правах так называемых «лишенцев», включая «раскулаченных». Существовала лишь одна категория жертв сталинизма, по отношению к которой террористическая политика непрерывно ужесточалась. В неё входили профессиональные революционеры и рядовые коммунисты, имевшие какое-либо касательство к внутрипартийным оппозициям 20—30-х годов.

Известно, что на всём протяжении сталинского режима любой человек, осмелившийся хранить хотя бы одну работу Троцкого или других оппозиционеров, неосторожно обмолвившийся о них хотя бы единым добрым словом, «изобличенный в связях», т. е. в совместной работе или товарищеских отношениях с кем-либо из «троцкистов», был обречён на то, чтобы получить самую жестокую статью сталинской юстиции — КРТД (контрреволюционная троцкистская деятельность). Массовый характер такого рода явлений исключает их объяснение личными антипатиями Сталина. Было, очевидно, нечто грозное для самого существования сталинского режима в идеологии, именовавшейся в те годы «троцкизмом». Страх Сталина перед ней был настолько велик, что в ходе кампании по «ликвидации троцкистских и всяких иных двурушников» он уничтожил весь правящий слой, состоявший из людей, которые сохраняли память об иных, ленинских порядках в партийной и государственной жизни. В результате этой превентивной чистки были выжжены не только все те, кто осмеливался когда-либо голосовать за программу левой оппозиции. Миллионы людей, не причастных ни к каким внутрипартийным оппозициям, а напротив, искренне или вынужденно участвовавших в борьбе с ними, тем не менее ушли из жизни с кличкой «троцкист» — самым страшным клеймом, десятилетиями господствовавшим в партии и стране.