Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

Кульминацией данной пропагандистско-политической кампании стал пленум ЦК и ЦКК, состоявшийся 17- 20 января 1925 года. На нём должны были быть подведены итоги «литературной дискуссии» и сделаны организационные выводы по отношению к Троцкому. Сам Троцкий, будучи в то время тяжело больным, не присутствовал на пленуме, но в преддверии его направил в ЦК письмо, освещавшее его отношение к «дискуссии». «Я считал и считаю, что мог бы привести в дискуссии достаточно веские принципиальные и фактические возражения против выдвинутого обвинения меня в том, будто я преследую цели «ревизии ленинизма» и «умаления» (!) роли Ленина. Я отказался, однако, от объяснения на данной почве не только по болезни, но и потому, что в условиях нынешней дискуссии всякое моё выступление на эти темы, независимо от содержания, характера и тона, послужило бы только толчком к углублению полемики, к превращению её в двухстороннюю из односторонней, к приданию ей ещё более острого характера.

И сейчас, оценивая весь ход дискуссии, я, несмотря на то, что в течение её против меня было выдвинуто множество неверных и прямо чудовищных обвинений, думаю, что моё молчание было правильно с точки зрения общих интересов партии»[455].

Отказываясь принять обвинения в защите им особой идеологии («троцкизма»), Троцкий писал, что «совершенно неожиданно для меня самое слово это всплыло лишь во время дискуссии по поводу моей книги о 1917 г.»

Касаясь многократно повторённых в дискуссии заявлений о том, будто он посягает на «особое положение в партии», не подчиняется дисциплине и т. д., Троцкий писал: «…Не вдаваясь в оценку этих утверждений, со всей категоричностью заявляю: я готов выполнять любую работу по поручению ЦК на любом посту и вне всякого поста и, само собою разумеется, в условиях любого партийного контроля.

Незачем, в частности, доказывать, что, после последней дискуссии, интересы дела требуют скорейшего освобождения меня от обязанностей председателя Революционного Военного Совета».[456]

Обладая этим свидетельством максимальной партийной лояльности Троцкого, январский пленум принял резолюцию о выступлении Троцкого, в которой были сконцентрированы все обвинения и наветы, пущенные в ход во время «литературной дискуссии». Пленум оценил «совокупность выступлений т. Троцкого против партии» как «попытку подменить ленинизм троцкизмом» и объявил «дискуссию» законченной, потребовав, однако, «продолжить и развить работу партии по разъяснению снизу доверху антибольшевистского характера троцкизма»[457]. Такая «работа» отныне должна была проводиться не только в партийных организациях, но и среди беспартийных. Как отмечал с удовлетворением Зиновьев, «ЦК единодушно постановил, что перед нами — задача разъяснения за пределами партии, рабочим и крестьянам, путей Троцкого, которые ведут к разрыву союза рабочих и крестьян»[458].

Решения январского пленума имели важные практические последствия для рядовых членов партии. «Уже нельзя стало занять пост директора завода, секретаря цеховой ячейки, председателя волостного исполкома, бухгалтера, переписчицы, не зарекомендовав себя «антитроцкизмом»[459]. Даже многие из тех, кто понимал всю лживость «антитроцкистской» кампании, под страхом исключения из партии и лишения работы вынужденно заявляли о своей враждебности «троцкизму». Аналогичная политическая кампания, начатая уже в конце 1923 года, стала с ещё большей интенсивностью проводиться во всех партиях Коминтерна. Одни лидеры снимались со своих постов, другие назначались на их место исключительно в зависимости от того, как они относились к Троцкому.

На январском пленуме разногласия вызвал лишь вопрос об организационных мерах, которые следовало применить к Троцкому. Ещё задолго до пленума «Правда» начала публиковать резолюции местных партийных организаций по итогам «дискуссии с троцкизмом». Поразительно единодушные в идейно-политической оценке «троцкизма», эти резолюции делились на три группы в зависимости от предлагаемых в них организационных выводов по отношению к Троцкому. В первой группе резолюций, принятых, как правило, организациями, подчинёнными ленинградскому губкому, выдвигалось требование об исключении Троцкого из партии. Вторая группа предлагала «ограничиться» выводом Троцкого из Политбюро и снятием с поста председателя Реввоенсовета. Третья группа резолюций (в том числе от наиболее крупных республиканских и губернских организаций, за исключением ленинградской) предлагала условно оставить Троцкого в Политбюро, сместив его с постов наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета.

Внутри ЦК первое и второе предложения поддерживались лишь Зиновьевым, другими руководителями ленинградской организации и Каменевым. В этих условиях Сталин опять предпочёл выступить в роли наиболее «умеренного» (подобный приём он практиковал на первых этапах борьбы и со всеми последующими оппозициями). Эта роль понадобилась ему в данном случае прежде всего для того, чтобы начать «загонять в оппозицию» ещё одну часть партии.