Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы)

Главной причиной акции Сталина Троцкий считал то обстоятельство, что за немногие месяцы пребывания на посту руководителя вооружённых сил Фрунзе «проявил слишком большую независимость, охраняя армию от опеки ГПУ… Оппозиция нового главы военного ведомства создавала для Сталина огромные опасности; ограниченный и покорный Ворошилов представлялся ему гораздо более надёжным инструментом»[465]. Кроме того, как сообщили Троцкому Зиновьев и Каменев, Фрунзе при расколе «руководящего коллектива» в 1925 году «был настроен в их пользу против Сталина»[466]. В воспоминаниях А. М. Лариной приводится свидетельство матери Фрунзе, согласно которому Сталин убрал Фрунзе потому, что тот «до последнего времени признавал авторитет Троцкого и с большим уважением относился к нему»[467]. После смерти Фрунзе пост предреввоенсовета перешёл к Ворошилову, зарекомендовавшему себя в качестве одного из наиболее преданных Сталину членов «руководящего коллектива».

Своего рода завершением «литературной дискуссии» явился эпизод конца 1925 года, в котором Троцкий пошёл ещё на один «гнилой компромисс» с большинством Политбюро. Этот эпизод был вызван выходом за рубежом книги американского журналиста Макса Истмена «После смерти Ленина», в которой описывались борьба за власть в Кремле и методы, использованные в борьбе с «троцкизмом». В этой книге Истмен опубликовал отрывки из ленинского «Завещания» и письмо Крупской Троцкому от 28 января 1924 года.

Прочитав эту книгу, Сталин направил записку членам Политбюро, где обвинял Троцкого в разглашении секретных документов, в политической нечистоплотности и в стремлении внести раскол в ЦК. Троцкий же считал, что «Завещание» Ленина не является государственной или партийной тайной. Опубликование его не есть преступление. Наоборот, преступлением является сокрытие его . от партии и рабочего класса. Тем не менее он подписал для опубликования в «Большевике» навязанное ему большинством Политбюро и отредактированное последним заявление, где он «отмежёвывался» от Истмена. В этом заявлении подтверждалась, по существу, лживая сталинская версия о «Завещании» и его судьбе.

Объясняя причины своего очередного «гнилого компромисса» соображениями ложно понимаемой партийной лояльности, Троцкий писал: «Поскольку вся руководящая группа оппозиции считала в то время нецелесообразным поднимать открытую политическую борьбу и шла на ряд уступок, она естественно не могла поднимать и разворачивать борьбу из-за частного вопроса об Истмене… Вот почему, по решению руководящей группы оппозиции, я подписал заявление о Максе Истмене, навязанное мне большинством Политбюро, под угрозой ультиматума: либо подписать заявление, как оно есть, либо вступить по этому поводу в открытую борьбу… Во всяком случае моё тогдашнее заявление об Истмене может быть понятно только, как составная часть тогдашней нашей линии на соглашение и на умиротворение»[468].

Однако это стремление к «соглашению и умиротворению» на путях потворства лжи и фальсификации неизбежно обернулось новым укреплением позиций сталинской фракции и облегчило сокрытие от партии «Завещания» и в дальнейшем. На объединённом пленуме ЦК и ЦКК в октябре 1927 года, где в последний раз обсуждался вопрос о публикации «Завещания», Сталин, зачитав выдержку из статьи Троцкого в «Большевике», цинично заявил: «Кажется, ясно? Это пишет Троцкий, а не кто-либо другой. На каком же основании теперь Троцкий, Зиновьев и Каменев блудят языком, утверждая, что партия и её ЦК «скрывают» «завещание» Ленина?»[469]

Заявление Троцкого было дополнено публикацией в «Большевике» письма Крупской, также навязанного ей большинством Политбюро. В этом письме она назвала сообщение Истмена о сокрытии «Завещания» клеветой и вынуждена была публично едва ли не оправдываться в том, что «под влиянием … настроения» написала тёплое личное письмо Троцкому после смерти Ленина.

Публикация писем Троцкого и Крупской в «Большевике» как бы увенчала серию побед, которую Сталин одержал в ходе «литературной дискуссии с троцкизмом». Во-первых, Сталин получил идеологическое оружие, которое в дальнейшем было использовано им для устранения с политической арены и последующего физического уничтожения всех своих соперников и оппонентов в партии. Во-вторых, его наиболее серьёзный и принципиальный противник оказался оттеснённым на второстепенные посты в руководстве партией и страной. В-третьих, Сталин начал «загонять в оппозицию» ещё одну влиятельную группу в партии, возглавляемую Зиновьевым и Каменевым.

XXX «Любимец партии» в дуумвирате

Вскоре после «литературной дискуссии» в эпицентр внутрипартийных разногласий встали уже не только «политические комбинации» и «полемика, построенная на воспоминаниях», но и принципиальные разногласия о путях дальнейшего социально-экономического развития страны.