Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

В таком же духе были выдержаны представленные XV съезду тезисы Рыкова о директивах по составлению первого пятилетнего плана и тезисы Молотова о работе в деревне. В них предусматривались уже названные изменения в области аграрной политики, а также требования увеличения капиталовложений в промышленность, усиления планирующей роли государства и контроля над частным капиталом. Всё это означало, по существу, отказ от безоговорочной поддержки свободных рыночных отношений.

При обсуждении тезисов Рыкова и Молотова на октябрьском пленуме ЦК лидеры оппозиции обращали внимание на то, что ЦК «списывает» из «Платформы» оппозиции лозунг нажима на кулака и нэпмана, то есть такого перераспределения народного дохода, без которого немыслимо добиться более быстрой индустриализации, сокращения безработицы и ликвидации товарного голода. В речи на пленуме Смилга заявил, что вопросы, затрагиваемые в тезисах Рыкова, «гораздо лучше и яснее и правильнее сформулированы в платформе большевиков-ленинцев, которую вы скрываете от партии» [746].

Смилга подчёркивал, что хозяйственная перспектива бескризисного развития, выдвигавшаяся лидерами правящей фракции, опровергается несомненным наличием денежной инфляции, резким обострением товарного голода, громадными хвостами за мукой и за основными предметами рабочего потребления в городах и крупных промышленных районах, влиянием растущего расслоения деревни на хлебозаготовки.

В «Контртезисах» оппозиции подчёркивалось, что, наконец-то (с опозданием на два с лишним года), ЦК провозглашает совсем другую политику, при этом исходя из ложной установки, будто для изменения политики достаточно дать новый «приказ». Большинство ЦК, желая скрыть своё идейно-политическое банкротство, делает попытку объяснить необходимость «форсированного нажима» на кулака и нэпмана их «ослаблением».

XLV Теория и практика термидорианской амальгамы

На всём протяжении деятельности оппозиционного блока ЦК под предлогом борьбы с фракционностью неуклонно запрещал публикацию оппозиционных документов. Чтобы довести свои документы до партии, оппозиционеры организовали нелегальную типографию, где печатались «Заявление 83-х» и «Платформа большевиков-ленинцев». Уже летом 1927 года дело перестало ограничиваться исключением из партии лиц, подписавших эти документы. Внутрипартийные разногласия стали «разрешаться» с помощью ОГПУ. В августе 1927 года были произведены аресты организаторов нелегальной типографии.

Поскольку в глазах большинства коммунистов размножение оппозиционных документов, пусть и нелегальным путём, ещё не могло рассматриваться как преступление, требовавшее вмешательства ГПУ и арестов оппозиционеров, организаторы нелегальной типографии были обвинены в связях с буржуазными интеллигентами, часть которых, «в свою очередь, оказалась в связях с белогвардейцами, замышляющими о военном заговоре» [747]. Октябрьский пленум ЦК и ЦКК 1927 года исключил Зиновьева и Троцкого из ЦК на том основании, что они довели «фракционную борьбу против партии и её единства до степени, граничащей с образованием новой антиленинской партии совместно с буржуазными интеллигентами» [748]. На пленуме была, таким образом, пущена в ход новая сталинская провокация, облегчившая проведение массовых репрессий против оппозиции. Именно в связи с этой провокацией оппозиция впервые употребила понятие «термидорианская амальгама».

Наряду со Сталиным в создание этой амальгамы существенный вклад внёс Бухарин, который на собрании актива Ленинградской организации ВКП(б) 26 октября 1927 года заявил: «Дело обстояло таким образом. В связи с раскрытием нелегальной оппозиционной типографии было установлено, что некоторые из работников этой типографии через ряд звеньев были связаны с военными группировками, помышлявшими о военном перевороте у нас… Товарищи, прошу вас иметь в виду, что никто из нас никогда не думал обвинять оппозицию в том, что они — контрреволюционные заговорщики,— пока до этого дело не дошло. Они обвиняются с нашей стороны в том, что своей бесшабашной борьбой против партийной и советской легальности, бесшабашной ломкой законов пролетарской диктатуры притягивают всякий сброд, окрыляют его» [749]. Между тем Бухарин знал, что версия о «военном перевороте» основывалась лишь на показаниях бывшего врангелевского офицера, оказавшегося агентом ОГПУ, специально подосланным к организаторам нелегальной типографии.