Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

«Минимальным» требованием, которое было предъявлено съездом к членам оппозиции, стало требование отречения от своих взглядов как несовместимых с пребыванием в партии. Как и в месяцы, предшествовавшие съезду, так и в первые дни съезда лидеры оппозиции отвечали на это упорным отказом. 3 декабря в президиум съезда было передано заявление 121 члена оппозиции, где говорилось о прекращении фракционной работы и категорическом отвержении пути к образованию второй партии. Вместе с тем, в заявлении указывалось: «Мы не можем отказаться от взглядов, в правильности которых мы уверены и которые изложены нами перед партией в платформе и в наших тезисах… Для нашей партии мы будем работать и впредь, защищая свои взгляды в строгих рамках устава и решений партии, что является правом каждого большевика, зафиксированным в ряде основных решений съездов при Ленине и после него» [777]. К этому заявлению присоединились несколько десятков оппозиционеров, уже исключённых из партии (включая Троцкого и Зиновьева), которые обратились к съезду с просьбой о восстановлении их в партии.

После принятия резолюции по отчёту ЦК, подтверждавшей «минимальные» требования к оппозиции, съезд заслушал комиссию Орджоникидзе, созданную «для тщательного изучения всех документов о деятельности троцкистской оппозиции» [778]. В эту комиссию поступили два заявления от лидеров оппозиции. В первом из них, подписанном Мураловым, Раковским и Радеком, повторялись основные положения заявления от 3 декабря и вновь подтверждалось убеждение в том, что «наши взгляды, изложенные в платформе и тезисах, каждый из нас в рамках устава может защищать перед партией» [779]. Во втором заявлении, подписанном Каменевым, Бакаевым, Авдеевым и Евдокимовым, говорилось, что решение съезда о запрещении пропаганды взглядов оппозиции «принимается всеми нами к исполнению» [780]. Таким образом, зиновьевская группа заявила о своей полной капитуляции уже на самом съезде.

С удовлетворением констатировав, что оппозиционный блок «даёт трещину», Орджоникидзе от имени комиссии назвал оба этих заявления абсолютно неудовлетворительными, поскольку в них не содержится «идейного и организационного разоружения» оппозиции. После выступлений Орджоникидзе Смилга зачитал ещё одно заявление (от имени своего, Муралова, Раковского и Радека), в котором, в частности, говорилось: «Мы отклоняем наименование оппозиции „троцкистской“, как основанное на попытках искусственно и произвольно связать величайшие вопросы нашей эпохи с давно ликвидированными дореволюционными разногласиями, к которым большинство из нас было причастно. Мы стоим полностью и целиком на почве исторических основ большевизма.

Нас исключают за наши взгляды. Они изложены в нашей платформе и тезисах. Мы считаем эти взгляды большевистскими, ленинскими. Отказаться от них мы не можем, ибо ход событий подтверждает их правильность… Партийный режим, приведший к нашему исключению, ведёт неминуемо к новым расщеплениям партии и к новым отсечениям» [781].

На основе выводов комиссии Орджоникидзе съезд принял резолюцию «Об оппозиции», в которой подтверждалось исключение Троцкого и Зиновьева из партии, а других оппозиционных членов ЦК и ЦКК — из состава этих органов. В этой резолюции было также объявлено об исключении из партии 75 наиболее активных деятелей «троцкистской[»] оппозиции и 23 членов близкой к ней по своим идейным позициям группы Сапронова, названной «явно контрреволюционной» (члены этой группы, оценивавшие положение в партии более резко, чем оппозиционный блок, ни с какими заявлениями к съезду не обращались).

На следующий день после принятия данной резолюции Зиновьев, Каменев и ещё 21 член зиновьевской группы направили в президиум съезда заявление, в котором осудили свои взгляды как антиленинские и заявили о подчинении своей воли и своих взглядов «воле и взглядам партии, ибо она является… единственным верховным судьей того, что полезно и что вредно для победоносного движения революции» [782]. По этому заявлению съезд принял ещё одну резолюцию, где фиксировалось решение не рассматривать это заявление «ввиду того, что XV съезд уже исчерпал вопрос об оппозиции» [783], и предлагалось ЦК и ЦКК принимать заявления исключённых из партии активных деятелей бывшей оппозиции лишь в индивидуальном порядке и принимать решения по этим заявлениям лишь спустя шесть месяцев после их подачи.