Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

Историческая ответственность за упущенную последнюю возможность переломить течение событий в пользу возрождения партийной демократии лежит прежде всего на Зиновьеве и Каменеве. Во всех их действиях, вплоть до окончательного размежевания со Сталиным, поражает не только роднящая с последним беспринципность, но и крайняя политическая недальновидность, облегчившая Сталину на следующих этапах внутрипартийной борьбы относительно лёгкую победу над ними. Спустя полтора года, когда Сталин фактически отстранил их от власти, Зиновьев, напомнив генсеку о том, что именно он и Каменев спасли его от политического падения, спросил с горечью: «Знаете ли, товарищ Сталин, что такое благодарность?» Сталин ответил на это вполне искренне, показав, насколько наивным было ожидать от него подобного чувства: «Ну, как же, знаю, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь» [405].

Едва оправившись от тревоги, связанной с оглашением «Завещания», Сталин спустя всего две недели после завершения XIII съезда осуществил первую открытую вылазку против своих союзников по триумвирату. Для этого он выбрал третьестепенный по своему значению форум — курсы секретарей укомов при ЦК РКП(б). Выступая здесь с докладом об итогах XIII съезда РКП(б), он как бы походя обвинил Каменева и Зиновьева в «обычной беззаботности насчёт вопросов теории, насчёт точных теоретических определений». В качестве подтверждения он заявил, что «читал в газете доклад одного из товарищей о XIII съезде (кажется, Каменева), где чёрным по белому написано, что очередным лозунгом нашей партии является будто бы превращение „России нэпмановской“ в Россию социалистическую. Причём,— что ещё хуже,— этот странный лозунг приписывается не кому иному, как самому Ленину» [406].

Сталин использовал ошибку стенографа, записавшего слово «нэпмановская» вместо «нэповская». Через несколько дней об этой причине «искажения» ленинской формулы было сообщено в «Правде». Разумеется, Сталин понимал, что в данном случае может идти речь лишь о явном редакторском недосмотре. Тем не менее он заявил, что Каменев «выпалил» этот странный лозунг, который якобы «может породить в партии кучу недоразумений» и создать впечатление, что во главе Советской России стоят нэпманы.

В том же докладе Сталин обвинил Зиновьева (не называя его) в «несообразности», которая «способна породить в партии путаницу и неразбериху», за выдвинутый им на XII съезде и подтверждённый в резолюции съезда тезис о «диктатуре партии». Здесь речь шла уже о более принципиальном вопросе. Но надо заметить, что Сталин ранее не ставил под сомнение этот тезис и вместе с другими голосовал за него на XII съезде. Теперь же для его дезавуирования он вспомнил идею Ленина о необходимости «размежевания партийных и советских органов», которую он вместе с другими триумвирами фактически отвергал в недавней полемике с Троцким.

Без обсуждения на Политбюро Сталин опубликовал 20 июня в «Правде» часть доклада, серьёзно затрагивавшую амбиции Зиновьева и Каменева, которые считали себя ведущими теоретиками партии. Поскольку в то время было принято избегать даже косвенной полемики между членами «семёрки», они расценили этот поступок Сталина как самое решительное выступление против «ядра», призванное разложить его.

По этому поводу Зиновьев и Каменев созвали совещание 15—17 «руководящих товарищей», где Сталин прямо заявил, что своим выступлением он преследовал цель «расширить ядро, ибо оно стало узким». Совещание признало выступление Сталина ошибочным и приняло решение о том, чтобы впредь все высшие руководители партии согласовывали друг с другом свои выступления. В ответ на это Сталин в очередной раз заявил об отставке, которая и в данном случае не была принята. Таким образом, попытка Зиновьева и Каменева мобилизовать против Сталина «параллельный ЦК» окончилась провалом.

Как видим, сразу после XIII съезда Сталин приступил к постепенной подготовке нового раскола внутри Политбюро и к созданию в этих целях нового верхушечного блока: на этот раз — с «молодыми» членами Политбюро, вошедшими в его состав в 1922—1924 годах,— Бухариным, Рыковым и Томским. Однако оформление этого блока, направленного против Зиновьева и Каменева, задержалось, поскольку последние ещё были нужны Сталину для дальнейшей борьбы против их общих тогдашних врагов — Троцкого и его единомышленников.

XXVI Тактика единого фронта