Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

В этой связи следует напомнить, что после вступления Троцкого в большевистскую партию сам Ленин ни разу не употребил понятие «троцкизм». Полемизируя с Троцким по конкретным вопросам, выдвигавшимся жизнью после Октября, он ни разу не обронил даже намёка на то, что эта полемика представляет продолжение или рецидив дооктябрьских разногласий.

Уже в период острых споров в партии непосредственно после Октябрьской революции, те «старые большевики» (Зиновьев, Каменев, Рыков и другие), которые склонны были принять предложение соглашательских партий о формировании «коалиционного правительства» без участия в нём Ленина и Троцкого, пользовались в числе прочих и тем аргументом, что Троцкий раньше не был большевиком. В связи с этим 14 ноября 1917 года Ленин на заседании Петроградского комитета партии подчёркивал, что Троцкий давно понял невозможность объединения с меньшевиками, «и с тех пор не было лучшего большевика» [433]. Во время дискуссии о профсоюзах Сталин и Зиновьев снова пытались пустить в ход ссылку на небольшевистское прошлое Троцкого. В ответ некоторые ораторы из числа сторонников Троцкого напоминали Зиновьеву о его поведении в период Октябрьского переворота.

Очевидно, опасаясь повторения такой личной полемики после своей смерти, Ленин и дал свой известный совет партии в «Завещании»: «Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в виду лично, как небольшевизм Троцкому» [434]. Непредвзятое чтение этого фрагмента ленинского письма выявляет существенный нюанс: Ленин предостерегал от использования в качестве довода в полемике напоминаний о прошлых ошибках всех трёх упомянутых им лидеров партии, но лишь в отношении Зиновьева и Каменева он предупреждал, что их ошибка не являлась случайностью, т. е. что она может дать рецидивы.

С 1917 по 1923 год в партии о «троцкизме» не было и речи. Даже в дискуссии 1923 года представители большинства, многократно возвращаясь к напоминаниям о дореволюционных разногласиях Троцкого с Лениным, как правило, избегали этого одиозного термина. Понятие «троцкизм» не встречается в «классической» работе Сталина «Об основах ленинизма», впервые опубликованной в «Правде» в апреле — мае 1924 года. Ни разу не использовали его триумвиры и на XIII съезде, многословно критикуя Троцкого за его позицию в недавней дискуссии.

Впервые в послеоктябрьской истории этот термин был гальванизирован в «литературной дискуссии» 1924 года, определив её основное содержание и направленность. Теперь дело представлялось таким образом, будто на протяжении всей истории партии наблюдалось резкое противостояние ленинизма и «троцкизма» по всем основным вопросам революции, оценки её классовых сил и прежде всего — по вопросу об отношении к крестьянству.

Главная роль в создании «теории первородного греха», как иронически называл версию о «троцкизме» сам Троцкий, принадлежала Каменеву и Зиновьеву. Уже в конце 1924 года Зиновьев объявил «Уроки Октября» попыткой «ревизии — или даже прямой ликвидации — основ ленинизма» [435]. Распространяя эту формулу на весь «троцкизм», на всю совокупность идей и работ Троцкого, он говорил об «эволюции Троцкого от небольшевика к антибольшевику, т. е. эволюции человека, который хотел (хотя и не всегда умел) быть большевиком, но теперь постепенно становится противником большевизма… Действительно, то, что мы имеем в лице троцкизма, это есть идейное восстание против большевизма… Кто хочет строить партию в союзе с Троцким, в сотрудничестве с тем троцкизмом, который откровенно выступает против большевизма, тот отступает от основ ленинизма» [436].

В «литературной дискуссии с троцкизмом» Зиновьев и Каменев вновь избрали наихудший образ действий, с точки зрения последствий не только для судеб партии, но и для своей собственной судьбы. Они внесли наиболее злобный и рьяный вклад в персональную дискредитацию Троцкого. Идя рука об руку со Сталиным, они посеяли — на радость всей внешней и «внутренней» эмиграции — версию о наличии внутри руководства партии непримиримых разногласий по основным вопросам революции и социалистического строительства. Наконец, они вложили в руки Сталина отравленное идеологическое оружие в виде мифа о «троцкизме», который он в дальнейшем повернул прежде всего против них самих, а затем против всякого инакомыслия в партии и международном коммунистическом движении.