Была только любовь. Воспоминания о блокаде

В своей коммунальной квартире Софья вместе со всеми жильцами участвовала в очистке двора и улицы. Но поскольку на работе ей приходилось находиться с утра часов до 2–3 ночи, то свои обязанности по уборке она перенесла на шесть часов утра.

Ее радовало, что все ее домочадцы поднялись также рано, несмотря на слабость или занятость, и дружно взялись за дело, без каких-либо разговоров о своем состоянии здоровья.

Вышли все: Софья, Елена, ее дочь Нина и внучка Мария, совершенно ослабевшая Вера Ивановна и даже пришедшая ночью после тяжелейшей рабочей смены на заводе Зоя.

При этом все просили Софью спокойно идти на работу, говоря, что сделают все сами, зная о недавно случившемся у нее сердечном приступе.

Но Софья сказала, что этот труд ей в радость. Да, трудновато держать лом в руках и пробивать снег, лопатой и метлой собирать на сани и отвозить мусор, но радостно, что назло врагу они не сломлены, едины, тверды в своем стремлении победить и сохранить свой город.

– Тем более, – сказала она, – что руководство города разрешило устраивать огороды повсеместно, в том числе на площадях, вдоль улиц, в скверах и парках. Мы вырастим с вами картофель, лук, морковь. Нам никакая блокада будет не страшна.

Софья, преодолевая слабость и дурноту, с трудом поднимая лом, сгибаясь под его тяжестью, старалась не показывать свое реальное состояние. Она шутила, напевала песни, улыбалась, буквально вливая силу в своих ослабевших, больных и измученных голодом соседок.

Грязный снег, утрамбованный под панели стен, казался чугунным. Но женщины долбили его.

Работали из последних сил, с одной мыслью: «Только бы не свалиться».

Когда очистили свой двор, вышли за ворота и стали убирать улицу, начался обстрел. Громкоговоритель, установленный на перекрестке двух улиц, ожил, объявив, что начался артиллерийский обстрел района и население просят укрыться.

В подтверждение этому объявлению на противоположной стороне улицы громыхнул разорвавшийся снаряд. Но никто не бросился бежать, женщины спокойно продолжали свое дело, перебрасываясь между собой то шуткой, то обсуждением своих житейских проблем.

Проходивший мимо солдатик предложил свою помощь и, забрав лом у еле стоявшей на ногах Веры Ивановны, начал быстро и деловито долбить лед.

– Мы заговоренные от их железок, – шутил он, показывая на вражеские огневые точки, – а они все подохнут у стен Ленинграда. Это я вам, бабоньки, обещаю.

В половине девятого Софья была вынуждена покинуть подруг, ей пора идти на службу, где ее ждет непочатый край работы, тем более что сегодня она задержалась с разрешения начальника, чтобы принять участие в уборке своего двора и улицы. И хотя Софья старалась не показать своей слабости, храбрилась и улыбалась, еле удерживая в руках лом и лопату, но войдя в свою комнату, чтобы переодеться, она села на стул, закрыла глаза и ощутила такую усталость и разбитость, что минут десять не могла подняться. У нее кружилась голова, дико болели спина и разбитое колено, грудь была стиснута, как тисками, она не могла продохнуть. От этой обессиленности она расплакалась, прекрасно понимая, что сейчас не время, но не будучи в состоянии овладеть собою.

О ее болезни и истинном самочувствии знала лишь Елена, поэтому она почти сразу сделала перерыв в работе и заглянула к Софье.

Увидев подругу в слезах и совершенно разбитую, она спросила:

– Соня, вскипятить чаю? У меня есть немного цикория. Может, он тебе поможет взбодриться? Лекарство не забыла принять? – спросила она.

– Все в порядке, не волнуйся, дорогая. А цикория я, пожалуй, выпью.

Софья поднялась и стала переодеваться. Через несколько минут они с Еленой уже пили «кофе».

И хотя на службе Софья предупредила начальника, что придет к десяти часам, все же решила прийти пораньше, чтобы все подготовить как следует к предстоящей работе.

В девять часов она вышла из дома.

Проходя мимо соседнего двора, она чуть не столкнулась с женщиной, выбежавшей с обезумевшим лицом на улицу в одном халатике и усевшейся на какой-то обломок, отвалившийся от стены, не замечая никого и ничего вокруг. Казалось, она не ощущает холода, хотя на улице все еще держалась минусовая температура.

Софья, спешившая на работу, не смогла пройти мимо ее горя. Остановившись возле странной женщины, она спросила ее:

– Что случилось?

Но женщина не заметила ее и не услышала ее вопроса, она находилась в полной прострации.

Софья стала тормошить ее, но та никак не реагировала. Наконец, прибегнув к старому проверенному способу, похлопав ее по щекам, Софья вывела женщину из невменяемого состояния и узнала, что у нее умирает дочь, совсем маленькая девочка, у нее дистрофия. В доме нет ни еды, ни тепла. В больницу не берут, в эвакуацию еще не подошла очередь.

– Я больше не могу это видеть. Лучше я замерзну тут, но не увижу мертвой свою малышку.

Софья попросила женщину успокоиться, пойти одеться и вместе с ней отправиться на ее работу.

– Я постараюсь помочь вам, но я уже опаздываю. Оденьтесь, возьмите дочку с собой. Если хотите, я помогу вам собраться.