Были для пацана

Было мне пятнадцать, почти шестнадцать. Год я прозанимался в мотосекции при МПС (Министерстве путей сообщения), мотики давали бесплатно, база была мощная, занятия тоже бесплатные. Тренировки каждые выходные и соревнования через раз, – здорово! А летом мы поехали на сборы в Мелитополь, сейчас это Украина, а тогда одна страна была. Икарус у нас был свой, переделанный специально для поездок. Задняя половина отгорожена листом ДСП, там гараж, мотоциклы рядком стоят в своих стойлах, бочки с бензином, форма наша грязная валяется. Потом один ряд сидений поперёк автобуса превращён в кровать, так же листом ДСП, и стенка с дверью посередине в сидячий салон из четырёх рядов с одной стороны и трёх с другой, между ними откидной столик для еды. Ребята разные по возрасту – от нас с моим другом Ваней, 15-ти леток до 35-ти летних, не считая одного ветерана Деда 50-ти лет и тренера, тоже 50-ти. И по характерам разные все. Манерный и утончённый, лучший гонщик Белов, смазливый юморист Волошин, умный и осторожный еврей Сима, дубина стоеросовая дембель ВДВ Попов, и два красавца друга детства Коля и Толя, оба коренастые, безбашенные, обоим лет по 35-ть. Коля сидел восемь лет за грабёж с тяжкими телесными, а Толя весь Афган прошёл, только оттуда вернулся.

Выехали вечером из Москвы, в конце мая, я как раз из технаря вылетел, трояки наставили и пинком под зад. По дороге все напились, трезвые только Белов за рулем и Толя. Толя угрюмый сидел, водка в горло не лезла, жене шутя подзатыльник дал на днях, и она с тяжелым сотрясением в больнице лежала, а он переживал как Герасим о Му-му. Мне не спалось, хотя восторг от путешествия уже притупился. Ваня сидел спереди, неотрывно глядя на дорогу, словно сам вёл 12-ти тонный Икарус. Коля в очередной раз надрал в карты дубину Попова и нащёлкал ему по фиолетовому уже его носу картами. Так он, дурак, всё орал «ВДВ не сдается!» и всё играл с профессиональным каталой с зоны, неизвестно на что рассчитывая. Остальные дрыхли в спальном отсеке. Коля, уже сильно бухой, снял рубашку, мышцы бугрятся, весь в куполах и звёздах, во рту фиксы, рожа кошачья, улыбка препоганая.

Уже ночь глубокая, трасса ровная, машин почти нет.

Мрачный Попов с фиолетовым носом согнал меня с лежанки:

– Отвали салабон, дай дедушке кости кинуть.

Я подсел к Ване. Коля ещё выпил и стал скучать:

– Эй, Толян, давай в очко на поцелуй, гы-гы-гы, да чё ты быкуешь, не на поцелуй в очко, а в игру очко на поцелуй – кто просрёт, тот будет Белова целовать, а чё, ты ему нравишься, он сам мне говорил.

– Пошёл на, убью бля, – монотонно ответил Толян, не отрываясь от своих дум.

–Эй, Белюга, а ты чё молчишь, делаешь вид, что не слышишь или в натуре хочешь, чтоб тебя Толян поцеловал? – Коля пошёл, пошатываясь, к водителю, сел за спиной Белова рядом с дремлющим Юрцом – рязанским парнишкой лет 18-ти.

– Беленький, ну дай я тебя за сиську ущипну, а ты меня за пипиську гы-гы.

– Коля, возьми себя в руки, блевать охота от твоей зоновщины. Сейчас сам поведёшь, если будешь как свинья себя вести, – отозвался Белов.

В этот момент на обочине мелькнул силуэт с поднятой рукой.

– Стоять, сука! – заорал Коля и влепил ладонью по плечу Белову, что аж автобус вильнул. Тормози бляяяя, там шлюха стоит!!!

Белов выругался и остановился.

– Задом сдавай, Белый, задом, пока её не перехватили. Ща такой бардель будет, а то тебя ипать будем, вот Толян давно уже на твою жопу смотрит.

Мы подъехали задним ходом к девушке в плаще.

– Давай, Беленький, ты её сюда позови, а то у меня рожа некрасивая, сбежит ещё в лес, скажи, спортсмены все порядочные, в обиду не дадим.

Белов нехотя послушался. Девушка, в общем-то, сама впрыгнула, лишь дверь открылась.

– Ой, мальчики, – обратилась она к нам с Ваней, ещё не разглядев в темноте салона притаившегося Колю и окаменевшего Толю, – спасите меня, пожалуйста, сейчас в лесу компания парней чуть не изнасиловала, – уже к Белову обратилась она.

– Да не вопрос, садись вон там где-нибудь, тебе куда?

– Мне в Мценск, это тут недалеко, сто км отсюда по трассе.

– Ну, поехали, нам все равно на Хохляндию дальше.

Девушка прошла к столику и замерла, не дотянувшись попой до сидения – увидела полуголого расписного Колю, сияющего своей меднозубой улыбкой. Икарус взял с места, и она плюхнулась на сидение.

В воздухе запахло женским страхом и мужским возбуждением.

Коля тотчас подсел к ней на соседнее сидение, они сидели спиной по ходу движения. На втором ряду справа по ходу дремал Юрец, Толя сидел, не шевелясь, на четвёртом ряду слева. Мы с Ваней на первом слева. Коля как-то быстро вполголоса нашёл общий язык с барышней. Он наливал ей водки, и она охотно пила. Я еле слышал их тихий разговор:

– А давно работаешь?

– Не ню ню мню мню…

– А чё голая– то, да ладно, я же вижу только плащ на тебе и то мы его скоро снимем.

– Да эти уроды обещали ещё и мне денег дать, а не дали, а мамке только по минималу, а я хны – хны, а они ах ох....

– А давай в карты? Ты на себя, а я на деньги.

Смотрю, Колян из кармана пачку денег на стол кинул. Меня одолевал интерес, и я пересел к Юрцу. Теперь я всё хорошо слышал.