Были и небыли

День был суматошный, как и всякий день приезда нежданных гостей. Тётушка долго и дотошно осматривала хозяйство, давала указания, пересказывала последние лечебные рецепты и способы выращивания георгинов. Потом пришёл Беневоленский, не удивился, что Маша уехала, но тут же отбыл, сославшись на срочные дела. Варя не удерживала его, хотя было немного досадно, что он так демонстрирует. За чаем тётушка расспрашивала детей, но связной беседы не вышло: Надежда дичилась, Георгий и Николай отвечали односложно, занятые какими-то своими делами. Фёдор начал было излагать очередную идею, увлёкся, но вскоре увял, почувствовав, что слушают его из вежливости.

Один Иван был молодцом. Терпеливо ответил на все тётушкины вопросы, вежливо поинтересовался здоровьем и вежливо выслушал её длиннющий отчёт. Он вообще как-то повзрослел за последнее время, посерьёзнел, много занимался, возился с детьми и стал самой надёжной Вариной опорой: она находила, что он очень похож на Василия, а для неё это была высшая похвала.

Но, как выяснилось, все эти разговоры были только разведкой. Серьёзная беседа — беседа, ради которой тётушка предприняла это путешествие, — состоялась поздним вечером, когда они остались одни. Начала её тётушка весьма своеобразно.

— Караул, — объявила она, войдя в Варину комнату и удобно, надолго усаживаясь.

— Что — караул? — не поняла Варя.

— Я кричу «караул», Варвара, — строго сказала почтенная дама. — Семья стоит на краю бездны. Впрочем, я так и предполагала, что она стоит на краю. Да, представь себе, предполагала. И кричу «караул».

— Неужели всё так уже скверно? — улыбнулась Варя, хотя тётушкино вступление несколько зацепило её самолюбие. — Что же вас беспокоит?

— Ты, — сказала тётушка. — В первую голову ты. Почему здесь нет управляющего?

— Он уехал после похорон.

— Он был честен?

— Он мамин брат.

Варя всегда определяла Захара как брата мамы, но никогда — даже в мыслях — не считала его своим дядей. Так уж повелось в семье, так сложилось, и не только она — все её братья и сёстры считали Захара лишь родным братом матери.

— Захар? Знаю его. Мужик разумный и хозяйственный. Почему уехал?

Варя пожала плечами:

— Он человек вольный.

— Вольный? Надо было лишить воли: дать землю, женить.

— Захар хотел жениться, да невесты маме не нравились.

— Ах, Анна, Анна! — Тётушка неодобрительно покачала головой. — И что же, слушался? И женщины у него не было?

— Была. Солдатка, вдова, ребёнок у неё от него. А всё равно ушёл. Сказал, дело заведёт в Москве.

— Значит, обидели, — убеждённо сказала Софья Гавриловна. — Узнаю братца Ивана: меня не щадил под горячую руку — и такое бывало. Ну да ладно, сама этим займусь. Найду и верну.

— Считаете, что я не справлюсь с хозяйством?

— Отчего же? Справишься, девица разумная. И характером в папеньку. С хозяйством ты справишься, Варя. С собой не управишься.

— То есть?

— Муж нужен. Пора уж, пора, засиделась. А нам, женщинам, нельзя на родительских ветвях засиживаться: червивеем. Кошечек заводим, собачек, приживалочек или, того паче, любовников. Не красней, голубушка, не красней: мы обе женщины.

— Очень вас прошу, тётушка, оставить этот разговор.

— Нет, не могу, не взыщи. — Софья Гавриловна развела руками. — Это не разговор, Варенька, это предназначение твоё, судьба. Либо в линию она пойдёт, либо в тупик упрётся, серединки нет. Анна Тимофеевна, матушка твоя, царствие ей небесное, мужа тебе не приглядывала?

— Она считала меня взрослым человеком, тётя.

— Она считала тебя ребёнком, — отрезала Софья Гавриловна. — Ну ладно, будем искать.

— Что искать? — испугалась Варя.

— Супруга, сударыня, супруга тебе достойного искать будем. Здесь, в глуши, на тебя разве что медведь выскочит.

— Тётя, мне очень неприятна эта тема, — сухо сказала Варя. — Давайте прекратим её и…

— А уж и прекратили, — сказала тётя. — Уже прекратили и нет никакой темы. А есть я, твоя тётя. Единственная твоя тётушка. Ты ведь любишь меня, Варенька?

— Тётушка! — Варя нежно поцеловала почтенную даму. — Разве я дала повод сомневаться?

— А раз любишь, значит, зимой переедешь ко мне.

— Нет, дорогая моя тётя, не перееду. Очень бы хотела, поверьте, да не смогу. Вот Машу я к вам отправлю.

— И Машу отправишь, и Наденьку, и сама приедешь.

Варя с грустью покачала головой:

— Это было бы прекрасно, только на кого же я детей оставлю? Ване год в гимназии остался, а ещё Георгий и Коленька. Не на Федю же их оставлять, он и сам-то ребёнок бородатый. А больше никого нет. Никого, милая тётя, я одна.

— А батюшка?

— Батюшка в Москве.

— Ничего, в Смоленск перевезём, а упрётся, так к нему детей отправим, пусть там учатся.

— Боюсь, что вы плохо знаете своего брата, — улыбнулась Варя.