Были великой войны

В тесном прямоугольнике, отгороженном этой стеной, оказался всего один барак лагеря, которому был присвоен порядковый номер 20. Поэтому блок смерти иначе еще назывался блоком № 20, или изолирблоком. И в самом деле, он был надежно изолирован от всего окружающего мира и даже от лагеря. С того самого момента, как блок смерти "вступил в эксплуатацию" — с лета 1944 года, — люди, исчезавшие за его двойными железными дверьми, уже не появлялись оттуда живыми. Узники общего лагеря иногда видели издали, как в эти двери эсэсовцы загоняют палками то большие партии пленных в несколько сот человек, то совсем маленькие группы, а то и одиночных смертников, но они никогда не видели, чтобы кого-нибудь выводили из этих дверей. Только каждый день выезжала из ворот блока смерти машина пли тележка, нагруженная трупами, я сваливала их у крематория. Случалось порой, что за день оттуда вывозили до трехсот мертвых тел. И вид этих мертвецов был таким, что он пугал даже ко всему привыкших узников из команды, которая обслуживала печи крематория. Скелеты, туго обтянутые тонкой пленкой кожи, покрытой страшными язвами, болячками, синяками от побоев и даже огнестрельными ранами, они казались давно высохшими мумиями, но можно было предполагать, что те, кто еще остался там, в блоке, почти ничем не отличаются от этих страшных мертвецов и они еще двигаются, живут, страдают и, как выяснилось позднее, даже борются.

Кто содержался в блоке смерти и что происходило там — все это оставалось неизвестным, никто из остальных узников Маутхаузена не имел доступа туда. Даже бачки с лагерным супом — баландой — пленные из команды, работавшей при кухне, оставляли у дверей блока смерти, а туда, внутрь, их вносили сами эсэсовцы. Как можно было судить по количеству этой баланды, в первый период существования блока смерти, летом 1944 года, там содержалось несколько тысяч узников, но число их уменьшалось с каждым месяцем, и после нового, 1945 года супа туда доставляли меньше чем на тысячу человек. Среди узников лагеря ходили слухи, что в блоке смерти содержатся главным образом советские офицеры и политработники и что для них там создан такой режим, перед которым бледнеют все обычные ужасы Маутхаузена.

Впрочем, и без этого было ясно, что в изолирблоке творятся дела, которые превосходят все, что можно себе вообразить. Пленные, содержавшиеся в соседних с блоком смерти бараках, каждый день слышали, как из-за этой 3,5-метровой стеньг доносились дикие, нечеловеческие крики истязуемых людей, крики, заставлявшие содрогаться даже их, многострадальных узников Маутхаузена.

А иногда сюда, в Маутхаузен, приезжали на инструктаж группы эсэсовцев из других лагерей уничтожения. Местные "фюреры" водили их по блокам, любезно показывали крематорий, камеры пыток, все сатанинское оборудование Маутхаузена. В заключение их вели на одну из вышек блока смерти, и они подолгу стояли там, наблюдая за чем-то происходившим внутри, а из-за стены в это время неслись особенно жуткие, душераздирающие вопли. Это были еще невиданные курсы "повышения квалификации" убийц и садистов: приезжие палачи учились у палачей блока смерти.

Сами же узники общего лагеря старались даже не смотреть в сторону блока смерти и не прислушиваться к воплям, которые слышались оттуда. Они знали, что любопытство может дорого обойтись им: все помнили историю, случившуюся с Лисичкой.

Был в лагере семнадцатилетний парнишка, почти мальчик, Ваня Сердюк, вывезенный гитлеровцами с Украины и потом за какие-то провинности попавший в Маутхаузен. Необычайно подвижной, юркий, вертлявый, с худеньким острым лицом, похожим на мордочку лисенка, он был всеобщим любимцем в лагере. Но, на свою беду, он отличался излишней любознательностью. Ненасытное мальчишеское любопытство, которого не смог истребить в нем даже режим Маутхаузена, так и влекло его к стене блока смерти. Ваня слышал, что там, за этой стеной, содержатся его соотечественники, и он решил установить с ними связь. Раздобыв где-то клочки бумаги, он написал несколько записок и привязал их к камешкам. Улучая удобные моменты, когда поблизости не было никого из охранников, а пулеметчик на вышке отворачивался, Лисичка ловко перебрасывал камешки с записками через стену. Раза два это прошло незамеченным, но однажды за этим занятием Ваню Сердюка застал сам комендант лагеря. Лисичку задержали, а переброшенная им через стену записка была разыскана и доставлена коменданту. На вопрос коменданта, зачем он бросал записки, Лисичка ответил, что ему хотелось узнать, что там делается. Тогда эсэсовец усмехнулся.

— Ах, ты хотел узнать, что там делается? — спросил он. — Хорошо, я тебе доставлю эту возможность. Ты пойдешь в блок смерти.

И Лисичка исчез за дверьми изолирблока.