Былина железных душ

– Да, мы слышали, что та река зачарована и не позволит перейти себя никому, кроме берегинов. Но неужто нельзя построить переправу или перебраться на лодке? – вновь вежливо задал вопрос Беленир, но на то рече ему Явор:

– То могут сделать только берегины из нашего народа или сыны Земли. Ведь в давности лет заключили наш государь и повелитель всех вод, текущих по земле-матери, хозяин волны морской, договор что на этой реке мосты можно возводить лишь с их разрешения и по их воле. А вброд перейти пеногривую реку нельзя: лишь коснется вода ваших ног, как вас унесёт на дно без всякой жалости. Лодку же, если она несёт незваных гостей, тотчас разобьёт о камни.

– И как же попасть нам туда, куда зовет нас долгий путь? – спросил Всесвятлир, немного огорчившись: он не хотел возвращаться с позором обратно и к тому же хотел получить сундучок золота и ларец серебра, обещанные Митрапирном.

– Всегда есть другой путь, по нему и попадёте туда, – молвил ему на это Явор, – но знайте, из всех путей выбирать надо наилучший, а если такого нет, то идти по проверенному или по тому, по которому советуют мудрые мужи. Всегда есть выход, правда вы, люди, часто об этом забываете, вспомнить только вашего древнего государя Керна, гордого и великого, но не спасшего своё государство – славный Арих!

– Это было давно! – прервал Всесвятлир, вспомнив давнюю историю о том, как из-за Керна пала от змиев великая страна его предков и стольный город Белогаст.

– И, тем не менее, – продолжил Явор, – я вижу в твоих очах то же, что и в очах Керна – гордость, так что будь осторожнее как бы она не превратилась в тщеславие.

– Неужели ты зрел наяву лицо Керна? – поразился Беленир. Удивление его было так велико, что глаза его заблистали, словно утренняя роса, освещённая диском солнца, едва прорезавшим туманы.

– Я видел и более древних, нежели Керн! – сказал Явор. – И я также намного древнее многих, о ком вы можете упомнить. Видел я Бора и Ясеня в пору их юности. Видел я и Роха Конедара и даже Кленовита!

– Сколько же лет тебе, берегин древнерожденный? – вновь удивился Беленир, и его очи стали еще более изумленными, потому что поистине всей душой поразился воин – не доводилось ему общаться с настолько старым собеседником.

Явор же ответил ему вполголоса, хотя показалось, будто говорил он во всю силу:

– Родился я так давно, что не поверите вы мне, и, родившись, видел я лица наших прародителей и помню это по сию пору. И сердце моё содрогается, когда вспоминаю я давние времена, когда благостно жил я в земле безбедности и крае счастья… В Буяре беловодном. И журчащие воды наполняли слух мой чудесными звуками, зрел я величие и красоту премудрых богов и божичей. Но вам не представить такого блаженства, и счастья, и радости, ибо не видели вы этого и не чувствовали, а если бы увидели и почуяли, то за сон бы приняли такую жизнь, ибо время тогда течет медленно, но словно мгновение скоро. Но люди умирают быстро и, будучи в Буяре, вы бы просто не успели по- радоваться вволю, – и все заметили, что синие как небесная лазурь глаза берегина заслезились, но лицо его осталось прежним, ни одна жилка не дрогнула, потому никто не понял, были это слезы радости воспоминаний, счастливых грёз или печали по утраченному.

– Мы и не стремимся к Буяру! – продолжил разговор Беленир. – Для нас дорога туда закрыта. К тому же мы сейчас исполняем поручение своего князя. Но, как я понял, для нас открыта некая дорога в Брегокрай, поведай же, что это за путь.

– Это не путь – это пути, – начал Явор, подняв взор к небесами почесав длинные спутанные волосы, – но они неторные, ведь это стежки тайные и тропки неведомые, неизвестные вам. Они ведомы лишь нам да диким зверям.

– Говори же, мудрый Явор, нам будет в радость послушать тебя, – сказал Всесвятлир, – А то мы уже заждались и к тому же нас что-то клонит в сон.