Было… и прошло…

Дома была вся семья — мама, я и две сестры. Немцы зашли в дом, офицер открыл наш шифоньер, где висели отцовские брюки и лежали его носки. Немец взял брюки, примерил к себе и уложил на руку. Мать стояла рядом с трясущимися руками и говорила ему: «Берите, берите!» Всё ещё дрожа, мать побежала к соседям искать яйца, вскоре жареная яичница стояла на столе. С чердака мать достала спрятанную пол-литровую баночку мёда и поставила на стол «гостям». Пообедав, «гости» вышли во двор, сели в машину, и офицер, отъезжая, высунул руку в окно и трижды выстрелил в воздух. Вскоре мы услышали шум на бригадном дворе и решили сходить туда и посмотреть. Там стояли два немецких грузовика и десяток солдат. Немцы выводили из сараев быков, на верёвке вели их в сад, где били топором между рогами. Туши они разделывали здесь же. Так немцы продолжали, пока не заполнили мясом два грузовика. На месте остались горы шкур, ног, других частей животных, которые не пригодились немцам. Над всем этим летали стаи огромных зелёных мух. Так колхозная бригада осталась без рабочих быков, а, когда пришла весна, и надо было боронить поля, то использовали своих коров. Нашу и соседскую запрягали в ярмо и, подцепив две бороны, работали. На полях работали одни женщины, да ребятня, кто постарше, есть было нечего, все голодали.

Ломали ветки вишен и абрикосов и заваривали вместо чая. Летом, когда хлеб уже был в состоянии восковой спелости, я брал мисочку, переползал на поле через дорогу, лёжа рвал колосья, разминал их и возвращался домой, чтобы никто не видел. Мы варили это зерно и так спасались от голода.

Как-то зимой, ночью мы услышали, как над хутором пролетел самолёт. А утром была облава и полицаи в скирде обнаружили нашего солдатика. Оказывается, ночью был десант, но основная группа приземлилась на 8-10 км раньше. Ходили слухи, что они приняли бой и все погибли. Солдата полицаи допросили и привели на ночлег к старикам-соседям. Утром к ним приехали полицаи и немцы, они вывели солдатика — на нём под бушлатом была только исподняя белая рубаха. Они долго его допрашивали, обливали на морозе водой, в конце концов, расстреляли.

Весной начались полевые работы. После ухода немцев появился у нас бригадир, Лука, раньше его не было. Он где-то раздобыл себе коня и разъезжал по полям, покрикивая на работающих. Однажды на убранном уже поле я увидел, что вдоль дороги остались нескошенные стебельки пшеницы. Стал собирать их на руку в снопик, да так увлёкся, что не услышал топота лошади. Это был бригадир, он сразу стал на меня орать и бить, и отобрал сноп. Так я остался ни с чем. Бригадира в начале войны не было видно, а кто его прислал, не знаю, не местный был. С подчинёнными, особенно с молодыми, обращался грубо. В селе были ребята, которых через год-два должны были призвать в армию. 1 мая 1942 года, немцы ещё стояли в районе и до хутора не дошли. Бригадир заставлял ребят ехать пахать в саду, они отказывались, праздник, мол. Бригадир сел на коня и стал гоняться за парнями по двору и бить их кнутом, приговаривая: «Вы думаете, красные вернутся? Никогда они не вернутся!» Эти слова я сам слышал. Через некоторое время немцев выгнали, а ребят призвали в армию. А через два года на улице женщины увидели идущего солдата. Это был Николай, один из тех, кого бил бригадир. Все обрадовались, он стал всех обнимать и целовать. Бригадир стоял в сторонке — к нему солдат подошёл в последнюю очередь. Бригадир протянул руку, а Николай произнёс: «Ну вот красные и вернулись — их представитель как раз стоит перед вами!» Бригадир оторопел. Вскоре он уехал из хутора, а мы узнали, что Николаю дали отпуск на 10 дней за проявленное на фронте мужество. Вот с ним я и сбежал на фронт, приписав себе два года.

Этот молодой солдатик, испытавший все ужасы войны, остался для меня примером на всю жизнь.

В моем окружении были люди, прошедшие не только войну, но и лагеря и даже тюрьмы. Я рос среди этих людей, и мы никогда не выделяли или чурались кого-то. Поэтому, я никогда не приму откровенную ложь, или посягательства на нее, особенно, когда это касается моей страны и меня лично.

Один из самых известных лжецов и создателей мифа о «кровавой истории» СССР — это Солженицын. Он прославился благодаря западным СМИ в конце 1960-х годов, которые активно использовали его книгу «Архипелаг ГУЛаг» Ужас этой книги оказался равноценен высокому проценту лжи. Есть исторические высказывания людей, которые прошли лагеря, и конкретные цифры статистики, которые в принципе не соответствуют данным, представленным Солженицыным в своей книге.