Было такое...

А потом у меня случай был. На меня внезапно и ни за что наорал один продюсер. Просто каким-то оглушительным матом и со зверской злостью. И это было так резко, вдруг, неожиданно, прямо за секунду.

И мне как броню пробили. Я-то думала, что сильная, а тут раз — и уже на земле лежу, нос вытираю.

Он был объективно мудак и не прав, это не суть. Главное, что я так удивилась себе в той ситуации.

Вот эти комментарии в жж — это как кирпичики, из которых складывается самосознание и самомнение. Мол, да! Я — такая! Я вчера у tani flint спросила, почему нам так надо, чтобы нас любили. И она самое правильное слово слово сказала — отражение.

Но стоит одному человеку сказать, что я — пизда и, алеся, я тебя, суку, бла-бла-бла, то сразу получается, что как в зеркало ударили и разбили. Когда на меня тогда продюсер наорал, то я это прямо со стороны увидела. Весь этот процесс.

Я просто сейчас Танино письмо прочитала, сижу и думаю про это. Когда меня хвалят или ругают, то я очень скептически отношусь к людям. Я думаю: «Так. А вы точно можете претендовать на то, чтобы оценивать мои поступки? Сначала расскажите мне, кто вы такие, потом я вас послушаю, может быть. Вы какие-то люди, я вас не знаю».

Сегодня у меня кастинг, опять будут какие-то люди.

Какие-то люди — это очень важное выражение в моей жизни. Оно ключевое даже. Один раз мы поехали снимать, как конная армия мчится в зимнем снежном поле. И все должно было быть таким массовым, с размахом, ОГО-ГО! Была зима, дикий холод и каскадеры сказали, что дураков нет скакать по такому морозу. Сами, мол, скачите. У нас осталась парочка каких-то смельчаков, которые скакали во всех кадрах. И вот мы вернулись со съемок, сидим в монтажной, отсматриваем материал, режиссер видит, как на экране вместо огромной армии пара замерзших людей, размазывая стекленеющие сопли вокруг красных носов, кое-как скачут и по выражению лиц этих воинов видно, что они ничего не хотят завоевывать, а очень хотят домой. И вот режиссер смотрит на это, поворачивается и так разочарованно, даже с какой-то детской обидой и ужасно расстроенный, всем говорит: «…какие-то люди……в какой-то степи……куда-то скачут…» И все так руками виновато разводят, мол… ну да… да… что тут поделаешь… да… И тут вдруг заходит художник-постановщик, который очень радостно смотрит и говорит режиссеру: «Да что ты расстраиваешься? Ты посмотри! Мы тут армию на компьютерной графике размножим!!! вот здесь копьев дорисуем!!! флаги всем в руки вставим!!! вот тут пара изо рта клубами добавим!!! землю из-под копыт!!! МУЗЫКУ НАЛОЖИМ, ХРИПЫ ЛОШАДЕЙ!» И режиссер на невероятном подъеме сразу: «ДА-ДА! ДА! КАКИЕ-ТО ЛЮДИ, В КАКОЙ-ТО СТЕПИ! КУДА-ТО СКАЧУТ!»

Поэтому когда говорят «какие-то люди», то я всегда оборачиваюсь.

Вика мне выслала фотографии со съемок. Оказывается, я какая-то красивая и бесстрашная.

Это мы снимали, как банк грабят.

2010/10/12

Мама говорит: «Алеська, я так плакала сегодня». Она так часто говорит вечером. Я прихожу домой поздно-поздно. Мама стоит в ночной рубашке в мелкий цветочек, на груди оборка, прическа вбок. Это классика. Она говорит: «Я так плакала сегодня, думала, сойду с ума».

А у меня был такой день. Ну, такой… В конце дня реквизитор Лена позвонит мне и скажет: «Алеся. Я просто так посчитала, мне было интересно. Ты звонила мне сегодня 78 раз». Реквизитор Лена выходит замуж. Одной рукой она выбирает платье, а другой разговаривает весь день со мной. В то время, как на Лене затягивают корсет и цепляют фату, я внушаю ей жизненную необходимость предоставить на съемку «пять сиреневых вазочек с оранжевой каемочкой, по бокам цветочки, лучше это будут ромашки, высота не больше 7 см., это важно, Лена, вазочка будет крупно в кадре, ты меня слышишь? Ну, Лена?!» Я делаю Лене речевую лоботомию.

Потом я звоню художнику по костюмам и говорю, что режиссер наконец-то определился с цветом штанов. Штаны должны быть синие. Режиссер-постановщик долго не мог решить, какой синий ему необходим. Насколько синий должен быть синим? И тогда художник по костюмам не выдержал и предоставил 28 (двадцать восемь) вариантов синей ткани. Каждый лоскуток был пронумерован. И я говорю художнику по костюмам, что ура, наконец-то точный выбор сделан! Это должен быть синий под номером 9. Или 18. Нужно найти что-то между ними, темнее. Примерно, как номер 3. Но номер 3 слишком темный. Поэтому надо искать еще. И я понимаю, что никогда не попаду в рай после этих слов, никогда. У меня работа такая — второй режиссер. Я обязана передать всем департаментам то, что хочет режиссер.

Потом я звоню кастинг-директору и говорю, что весь кастинг надо переделать. Потому что у нас роль невесты, а на кастинг пришли девушки с короткими волосами. Мы снимаем рекламу. В рекламе не бывает невест с короткими волосами.

В это время на второй линии бьется реквизитор Лена, которая говорит, что вазочки она нашла, но они 15 см., а не 7 см. И по бокам не ромашки, а незабудки. Я говорю, что нет. Ищите еще, извини, вторая линия.