Было такое...

Как-то раз нашему администратору Вадику звонит друг и спрашивает: «Ты где?»

А Вадик отвечает: «Я хуй знает где под хуй знает чем».

И это были самые точные координаты. Снимали мы под Псковом.

Группа жила на спортивной базе олимпийских чемпионов по биатлону и прочему лыжному спорту, складе драгоценных спортивных сухожилий, суставчиков и мозжечков. Обеды на съемочную площадку привозили с базы, питались мы с олимпийцами в унисон. И у меня возникал один и тот же вопрос: как ТАК жрать и не выигрывать?..

Постепенно появились новые друзья. Я познакомилась с мухой и комаром, которые поселились в комнате. Впрочем, комар скоро улетел и оставил о себе плохие воспоминания и неприятный зуд, что как-то уж очень по-мужски. А муху я назвала Николаем Ивановичем. Потом его пришлось поймать и убить. Потому что дружба не может быть такой навязчивой.

А потом я познакомилась со змейкой. Нашла ее на берегу. Небольшая такая, тонкая. Я ее держала за хвост, пропускала через пальцы и запускала в воду. В это время на берегу какие-то строители вкапывали турникеты и прочие снаряды для олимпийских чемпионов. Один строитель проходил мимо и как даст по змейке лопатой. Голова осталась в одной стороне, а длинное тело в другой. И говорит: «Ты что, дура? Это гадюка! Ядовитая! Это же смерть! В прошлом году на базе девчонка в траву полезла, там гадюка цапнула, еле откачали».

А я с ней полдня возилась, в воду запускала… Хотела взять с собой жить. Поила бы молоком.

Каждое утро на базе начиналось одинаково. Я втыкала наушники и шла на съемочную площадку. Не хотелось ни спать, ни есть. Меня поднимало неимоверное состояние бодрости. Мимо проносились олимпийцы на роликовых лыжах. На стадионе у них была надпись «Ванкувер 2010». Следующая зимняя олимпиада будет там. И каждый раз, глядя очередной жилистой заднице вслед, я думала, что ей так бежать еще три года. Еще три года ей просыпаться в половине седьмого утра и бегать по этому лесу. Три года режима, а потом Ванкувер 2010 и двадцать девятое место в общем зачете. Или семнадцатое. Три года до места номер семнадцать. В тот момент сразу нестерпимо хотелось курить. Я вытаскивала сигарету и шла по стадиону, где спортсмены разминались под надписью «Ванкувер 2010». Жилистые задницы кричали вслед моей мягкой: «Задымление на трассе».

Когда можно было не работать, я брала подушку и покрывало, находила подходящий пышный куст под сосной и валялась в том кусту часами. Широко растопыривала пальцы ног, обхватывала колени руками, рассматривала корешки, щурила глаза, каталась с боку на бок, тянулась и сворачивалась в калач, нюхала воздух, слушала звуки. Пожалуй, так хорошо мне не было давно. В такие моменты нравилось, что никто в целом мире не знает, где я.

Я знала, где все, но никто не знал, где я.

Постепенно стали появляться поклонники. Самый, пожалуй, запоминающийся жил в бане. Вернее, он там не жил, а сторожил ее. Или топил. В общем, я не знала этого человека точно, но когда проходила мимо бани поздно ночью, то он всегда включал свет, чтобы было светло подниматься по лестнице на базу.

Баня стояла на берегу озера. И когда можно было не спать, я выползала на мостки, которые уходили почти на середину водоема.

В августе на земле случается звездопад. И вот как раз в августе я выползала на мостки одного большого озера и валялась там часами. Сверху на меня падали звезды.

Когда возвращалась обратно, то невидимый человек всегда включал свет на бане. Я улыбалась и кивала ему головой. Мол, спасибо. Наверное, это был какой-то очень уставший дядечка, который топил сауну для олимпийских чемпионов и гостей базы. Он пил чай и был одинок. Или не одинок. Но то, что ему случалось скучно — это точно. Мы с ним подружились, хотя так ни разу и не общались. Такое бывает. Иногда дружишь с тетечкой, у которой покупаешь газеты. Ты не знаешь, как ее зовут, да и она не представляет, как тебя. Это и не важно. Просто каждое утро перед входом в метро ты покупаешь у нее одну и ту же газету. Вы друг к другу привыкаете. Однажды, когда у тебя не хватит пяти рублей, она скажет: «Да ладно, завтра занесете…» Потом, когда она будет стоять с насморком, ты спросишь: «Болеете? Знаете, моя мама недавно быстро вылечилась…» и станешь вспоминать препарат, но не вспомнишь и начнешь звонить маме. А потом однажды не увидишь ее на привычном месте и, может быть, не заволнуешься сильно, но про себя отметишь… А потом она появится опять и вдруг сама скажет: «Была в отпуске, потом перебросили на другую точку…»

Мы совершенно точно подружились с тем человеком из бани. Я благодарила его за бескорыстное внимание и заботу. А он, наверное, думал, что я сумасшедшая. Ходит ночами, смотрит на воду. Он не знал, что в этом году у меня произошло очень важное событие внутри: мне стало с самой собой не скучно. А когда человеку хорошо с собой наедине, когда у него светится внутри, то обязательно появится кто-то, кто зажжет ему свет снаружи.

Когда пришло время уезжать, я решила принести ему рыбу. Мне подарили большую и вкусную рыбу, я очень такую люблю.