Былое — это сон

Она шлюха, и с ее языка не слетело ни слова правды. Второй такой лгуньи не найти, она оговаривает всех, на кого имеет зуб или кто в данную минуту ей не нужен. Она поверхностна, слаба, нетерпелива. Она всегда нарушает обещания и потом пытается оправдаться. Она глупа и потому не может проникнуть в суть происходящего. Она быстро принимает сторону чужих и, не раздумывая, изменяет друзьям. Она донимает посторонних своими услугами и не замечает, как гибнут близкие.

Да, именно такой Сусанна, должно быть, представлялась всем, кто ее знал, и я часто слышал, как про нее говорили примерно в таком роде. Однако что тут кроме сплетен, которым она сама же давала повод? Пусть и я только что написал о ней то же самое — еще неизвестно, верю ли я этому и сколько во всем этом несправедливого раздражения, вызванного тем, что она вечно кому-то вредила. Ее ли в том вина, что она приносила несчастье, или, выражаясь сильнее, была роковой женщиной?

Мой книготорговец прислал мне недавно книгу одного шведа по фамилии Тёрнгрен. Он пишет как раз о том типе женщин, к которому, безусловно, относится Сусанна, я должен процитировать его, потому что был потрясен тем, что человек, не знавший ее, сумел дать ей столь исчерпывающее определение: «В некоторых случаях такая женщина буквально не спускает глаз с губ своего собеседника, мгновенно реагируя на малейшие колебания его тона, на его мимику; всем своим существом она настраивается на его волну, чтобы совершенно им завладеть. Она старается не обмануть его надежд и желаний, цепляется за них, подобно Протею, она перенимает его настроения, мимику, манеру говорить и привычки, непрестанно отказываясь от своего собственного „я“. Одним словом, она буквально сливается с тем, кто сейчас перед ней».

Точно такой же была и Агнес. Именно это больше всего я и любил в них обеих, сколько бы я ни иронизировал по поводу собственной наивности. Тёрнгрен пишет далее: «И она думает, что это все и есть подлинные чувства. Любовь или преданность такой женщины в первое время восхитительны и приносят много счастья».

Так оно и было. И если уж говорить о ее вине, то не надо забывать, что у Сусанны, благодаря ее качествам, всегда был за спиной человек, готовый принять на себя бремя ее поступков, причем принять добровольно. Долгие годы ее щитом был Гюннер. Потом некоторое время этим щитом был я. Опираясь на поддержку такого человека, Сусанна слепо мстила за все действительные или мнимые оскорбления, не смущаясь, что большая часть возмездия придется на его долю. А можно сказать и так: это мы — Гюннер, я и другие — были ей плохими друзьями, ибо никто из нас ни разу не шепнул ей на ухо ни одного серьезного слова. Она никогда не действовала против воли своего любовника, прежде чем не обзаводилась новым. Мне грустно вспоминать теперь, как в Осло во время скандалов она искала себе друзей, чтобы заручиться их поддержкой, — ведь это были люди, о которых она говорила плохо еще накануне и которых немного погодя снова начинала поливать грязью. С поразительной ловкостью она умела находить очередного доверчивого защитника, вскоре остававшегося ни с чем. Если бы всю энергию, которую она тратила на интриги, она могла бы направить по другому руслу…

Я расскажу о ней и многое другое, расскажу, за что ее полюбил и почему никогда не забуду.

Эта история будет и о Сусанне.

Это история об Агнес. Она была темным подводным течением во всем, что случилось со мной с тех пор. Не будь этой детской любви, моего брата не осудили бы за убийство более чем тридцать лет спустя.

Когда я вижу, какой запутанной может быть жизнь одного человека и как мало он знает о самом себе, я теряю надежду на воцарение мира между народами. Мы идем к гибели. Мы сами хотим этого. Если человек не может положиться даже на себя или хотя бы понять себя до конца, как же могут два или двадцать два разных народа положиться друг на друга или понять друг друга?

Я думал, что еду в Норвегию, чтобы повидать «старую родину», как пишется в газетах и книгах о норвежских эмигрантах, вернувшихся домой из Америки. Теперь я понимаю, что поехал затем, чтобы завершить любовную историю, случившуюся целую вечность тому назад, героиня которой теперь наверняка уже изможденная старуха с дюжиной детей. Я поехал в Норвегию, чтобы убедиться, что ей все еще восемнадцать. Я буду писать о любви, которая не умерла, но жила в темных тайниках, и никто не знал об этом, о пережившей все ненависти, о которой я не подозревал, и о том, как человек обманывает самого себя.

Это рассказ о поездке из Сан-Франциско в Норвегию, о том, как чужестранец видит другую страну — только снаружи, как бы через окно, и никогда изнутри. Это рассказ об убийстве и о плохом сыщике.

А еще это рассказ о том, как чугунноголовые пришли в Норвегию и покрыли позором имя Германии. Рассказ о 9 апреля.