Былое и думы собаки Диты

Когда Рыжуша вернулась из школы и села обедать, она, захлебываясь супом, начала делиться впечатлениями: они уже готовятся к «смотру строя и песни» — к Октябрьским праздникам. У каждого класса будет своя «речевка». Ее, Рыжушин, класс будет называться «Соколенок», и им дали речевку:

Возьми свое сердце,
Зажги его смело,
Отдай его людям,
Чтоб вечно горело!

— Господи! Никогда не слышала большей чепухи! — вздохнула Ма, но Ба ее одернула, чтоб «не сбивала ребенка с толку».

А Рыжуша торопилась выложить остальные новости: ребята из старшего класса сложили свою собственную речевку про их классную руководительницу — толстую вредную Нинэль:

Там, где пехота не пройдет
И бронепоезд не промчится,
Нинэль на пузе проползет,
И ничего с ней не случится.

Вот эту речевку Ба резко осудила — из воспитательных соображений, но Рыжуша только засмеялась, и мы побежали гулять.

На школьном дворе я встретила много знакомых ребят, а главное, Рыжушину подругу — Сурину. Наташа Сурина — маленькая тоненькая девочка, и если бы не косички — мелкие «крысиные хвостики», совсем похожая на мальчишку.

Она все время бегает, прыгает, и Рыжуша говорит, что Сурина — самая лучшая спортсменка в классе. Рыжуша немножко завидует Суриной и даже попросила Ма заплетать ей косы потуже, «чтобы было, как у Суриной», а Ма засмеялась, потому что у Рыжуши красивые толстые косы.

Мы с Суриной сразу начали бегать и играть, а потом вышла неприятность. Дело в том, что я терпеть не могу всякие ссоры и споры. Даже у нас дома, если кто-нибудь повышает голос, хотя бы в шутку, я сразу на него начинаю бросаться и лаять.

Вот и сейчас, Рыжуша прикрикнула на мальчишек, которые дергали ее за косы, а я не разобралась и на нее же — на свою собственную Рыжушу — залаяла. Мальчишки стали ее дразнить и смеяться, и мы с позором ушли домой.

Я уже поняла по Рыжушиному виду, что что-то не так сделала, и шла, поджав хвост — обычно-то он у меня торчком стоит.

А тут еще дома оказалось, что приехал Тарь — привез оставшиеся вещи с дачи. Он сразу выспросил Рыжушу, почему у нее губы дрожат, а у меня хвост поджат, и, конечно, завел свою любимую песню:

— Ну и глупая же собака! Вот Райд… — и пошел, пошел хвастаться своим замечательным Райдом.

Ма вступилась:

— Дитуша еще маленькая и не знает, что бывают плохие люди! Просто у нее врожденное чувство справедливости!

А Тарь гнет свое:

— Любая овчарка от рождения знает, что защищать нужно своего хозяина, а не чужого. А Диту, если она сама не соображает, нужно дрессировать, уже пора.

И тут Ма с ним согласилась.

Мне было так стыдно, я не могла смотреть Рыжуше в глаза, только тихонько уткнулась ей в колени, но она меня сразу простила.

На следующей неделе Ма разузнала, где недалеко от нас дрессируют собак, и мы с Рыжушей туда отправились.

Оказалось, что собачья площадка — это большой пустырь, на котором расставлены какие-то сооружения. Сначала мне там очень понравилось — много разных собак, в основном такие же щенки, как я. Значит, можно будет побегать, поиграть вволю. Однако очень скоро я убедилась, что они все там какие-то озабоченные: по команде лазают по каким-то лестницам, прыгают через барьер, хотя сразу видно, что без всякого удовольствия.

Меня это немного смутило. Я заподозрила, что мне вся эта затея с дрессировкой не подойдет.

И как в воду глядела!

Прозвучал резкий свисток, и суровая тетка — ее зовут «тренер» — приказала нам построиться: каждому щенку со своим сопровождающим (она сказала это противное слово — «хозяин»).

Мы с Рыжушей встали в строй и все вместе стали учиться ходить «рядом» и поворачивать «налево» и «направо».

Подумаешь, наука! Я это быстро освоила, еще быстрее, чем Рыжуша: она все время путала, где лево, где право, а я — нет.

Другое дело, что, оказывается, ходить «рядом» нужно как привязанная, даже на полшага не опережая и не отставая от хозяина. И еще нельзя вертеться и смотреть по сторонам. Ну, это не для меня! А если мне любопытно? Кому от этого плохо?

А дальше — больше! Там стоит такая двойная лестница с маленькой площадкой наверху, и нужно по одной лестнице подняться, а по другой — спуститься.

Зачем мне взбираться и спускаться? Я сразу догадалась, что могу просто по земле эти лестницы быстренько обежать и встать с другой стороны.

И по буму незачем ходить, если я могу по земле. Я прекрасно понимаю, чего от меня хотят, просто считаю это глупыми выдумками.

Тогда Рыжуша пустилась на хитрость — сама залезет на лестницу, сядет на площадочке и зовет меня. Ну, тогда делать нечего, тут уж я как птица взлетаю, но чтоб сама, по команде — ни за что!

А эти трудяги — овчарки всякие — пыхтят, стараются, у них не получается, а они снова и снова лезут, готовы зубами грызть эту несчастную лестницу! Теперь-то я поняла, какая собака была у Таря. Наверно, сама, без команды, и не соображала ничего! Никакой инициативы, только служба!