Былое и думы собаки Диты

— Иди, глупая, чего ты испугалась, — засмеялась Ба. Она включила свет, и я узнала шубу Ма и пальто Па, в которых они приходили меня выбирать. Внизу стояли сапоги и тапочки, но они мне были уже знакомы, а спереди на подставочке стояла и благоухала миска с геркулесовой кашей. Кормушку Па специально для меня такую сделал, чтобы мне не нужно было тянуть шею и чтобы миска не ездила по полу.

Ба стояла и смотрела, как я ем, и когда я вылизала миску, удовлетворенно сказала:

— Вот и молодец!

И гордо сообщила Па:

— У меня она все до капельки съела, а утром полмиски оставила.

Вот те на! Получается, что Ба — не такая уж суровая: ей нравится, когда я ем! Пожалуйста! Я и сама люблю поесть!

Сытая и довольная, я вернулась в комнату. И тут я увидела на полу сигарету. Наверно, Па уронил. Он их очень любит. Я еще вчера заметила, изо рта не выпускает. Я осторожно понюхала — запах мне не очень понравился, но может быть, она внутри вкусная, нужно хорошенько разжевать.

Па обратил на меня внимание, когда я закашлялась, и в ужасе вскочил с дивана. Меня тошнило, весь рот был набит отвратительными крошками, я давилась, чихала и плевалась желтой пеной.

Ба выскочила из кухни:

— Что случилось?

— Она съела сигарету! — крикнул Па и потащил меня в ванную, промывать рот.

Дальше я ничего толком не помню. Сквозь сон я слышала, что пришла из школы Рыжуша и кинулась звонить старой хозяйке — узнать, что со мной делать. Потом Рыжуша будила меня, чтобы напоить молоком, укрывала теплее — я спала.

Весь следующий день я тоже проспала, а на третий день все прошло. Только я зареклась: в жизни больше сигарету в рот не возьму!

И что Па находит в них хорошего?

Наша квартира

Первый месяц меня на улицу не пускали, и я за это время как следует излазила всю квартиру. Я путалась у всех под ногами, вечно где-то застревала, начинала скулить, меня вытаскивали, и я снова устремлялась навстречу новым открытиям.

Я выяснила, что живу в самой лучшей — «большой» — комнате. Она совершенно замечательная, потому что проходная, в нее выходит много дверей: из другой — «маленькой» — комнаты, из кухни и из передней.

Мое «место» находится в самом главном углу, около книжного шкафа, а напротив — в противоположном углу, совсем рядом — стоит диван. Это — «место» Ма и Па. Между нами только журнальный столик. Только мой угол гораздо лучше, потому что я из него всегда всех могу видеть, тем более что днем все двери все равно распахнуты.

Еще в моей комнате есть стол со стульями — я его уже не боюсь, — телевизор на ножках — ох уж эти ножки! — и два кресла.

Понятно, что вся семья очень любит жить в моей комнате, особенно вечером. И гости, когда приходят, тоже.

В маленькой комнате живут Рыжуша и Ба. А еще у нас есть кухня, где начальник тоже Ба. Вообще-то это нечестно, что у нее два «места», и оба для меня запрещены: Ба не разрешает мне туда входить. Из-за этого у нас с Ба все время получаются конфликты. Она никак не поймет, что я просто не могу оставаться в большой комнате, когда Рыжуша делает уроки в маленькой!

А кухня! Ну, если в доме никого нет, одна только Ба на кухне, или наоборот, вечером — все дома, и все сидят на кухне, ужинают, — где же я должна быть? Сидеть одной, что ли? Отдельно от всей семьи? Это же неправильно! Несправедливо! Разве можно это терпеть?

И все пытаются Ба это объяснить — и Рыжуша, и Па, а она ни в какую!

В конце концов получается так: днем я на кухню не захожу, ну разве что случайно иногда забегу. Но когда мне становится грустно и одиноко, я ложусь на пороге и смотрю на Ба печальными глазами. Потом чуть-чуть передвигаю лапы за запретную черту, за порог то есть, голову кладу на лапы и вся немножко подтягиваюсь. Потом еще, еще. Так постепенно, постепенно, не отрывая от Ба преданных глаз, я вползаю на кухню.

Ба оборачивается и строго говорит только одно слово: «Дита!» — так меня зовут. Я не возражаю — пожалуйста-пожалуйста! — бросаю на Ба взгляд, полный укоризны, тяжело, с шумом вздыхаю, встаю и опять ложусь за порогом.

Через некоторое — небольшое! — время процедура повторяется снова. И как этой Ба не надоест!

Но зато вечером, когда вся семья собирается за столом на кухне, наступает мой час.

Я хожу-хожу вокруг да около с безразличным видом и вдруг неожиданно для всех пулей врываюсь в кухню, пробиваюсь между ногами под стол, и уже никакими силами вытащить меня оттуда нельзя. Они сначала пробовали, но я так отбивалась, огрызалась, лаяла, что даже Ба смирилась, и мое пребывание под столом во время ужина постепенно узаконилось.

Как прекрасно лежать под столом, чувствовать запах всех своих родных, слушать их разговоры, касаться их ног и знать — я опять победила!