Былого слышу шаг

Худо было с продовольствием на строительстве Каширской ГРЭС, срывался подвоз кирпича, задерживалась доставка оборудования — многого, очень многого постоянно не хватало. И все это предстояло преодолеть им — строителям. Потому что продовольствие, кирпич, оборудование были необходимы им, а от них ждали лишь одного: ждали станции, которая будет давать ток Москве.

Заседала выездная коллегия Министерства энергетики и электростанций на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС. Говорилось, например, о качестве бетона, сетовали, что не все предприятия-поставщики соблюдают сроки, обращали внимание на неполадки у монтажников «Электросилы». Говорилось о том, что мешает строителям в декабре 1978 года пустить первый агрегат. Но агрегат они должны пустить. И они пустили его — в декабре 1978-го Саяно-Шушенская дала первый ток. Электрификация шла и идет впереди, открывая путь нашей экономике, созданию новых промышленных районов.

Вот она — та самая карта. И радовался я от души довольно-таки долго, потому что не сразу удалось очистить карту от наслоений времени. А когда это сделали, то оказалось — перед нами была все-таки другая карта.

«Проект электрификации России. Карта выполнена отделом сильных токов Государственного научно-технического института. Январь. 1921 год» — помечено на карте. VIII съезд Советов проходил в декабре 1920 года, а карта датирована январем двадцать первого.

Разница в месяц, а то и меньше его. Надо полагать, что карта эта полностью повторяла свою предшественницу, различия были самыми незначительными — например, в левом углу врезана карта Петроградского района. Именно Петроградского. Помните, в январе 1920 года во Дворце Урицкого состоялось заседание пленума Петроградского губернского Совета, выступая на котором Кржижановский говорил: «Государственная комиссия прибыла в Петроград в полном составе, чтобы дать отчет красному Питеру о своих работах». И я ошибся, когда предположил, что карту доставили из Москвы в Петроград. Ее сделали на месте, повторив ту, что была в Москве, и специально выделив Петроградский район. А занимался этим уполномоченный комиссии ГОЭЛРО по северному району Шателен. Позже Михаил Андреевич перевез карту в Политехнический институт.

Строились электростанции, дал ток Днепрогэс, а на старой карте по-прежнему светились разноцветные лампочки. Карта пережила войну, блокаду, стала со временем реликвией революционной истории Ленинграда. И не только Ленинграда. Мы не имеем пока другого, более раннего наглядного изображения проекта электрификации.

И в электротехнический музей карта попала не сразу. Долгие годы висела в аудитории, напоминая студентам лучше всяких учебников, с чего начиналась электрификация. В 1957 году скончался М. А. Шателен. А чуть позже карту списали в музей — сочли, что она никому не нужна, впрочем, как и экспонаты музея.

Ученик Шателена и его преемник — заведующий кафедрой общей электротехники В. С. Равдоник рассказывал:

— Вдохновителем музея был Михаил Андреевич, а создавали его в двадцатые годы студенты электротехнического кружка. Мы написали письма в зарубежные фирмы и получили кое-какие приборы. И, бывая на практике, собирали экспонаты. Так со временем сложился довольно-таки обширный музей. Начиная свой путь в институте, студенты непременно бывали в нем. Но постепенно сокращалось помещение, отведенное под музей. А после смерти Михаила Андреевича все экспонаты сложили на хорах актового зала. Многие приборы пришли в негодность, другие утеряны…

Тяжело начиналась электрификация России, но уже с первых ее шагов думали о том, как собрать, сберечь все, что напомнит поколениям о великих днях, «в которых люди проходят как тени, но дела этих людей остаются как скалы». Создал музей и сохранил карту ГОЭЛРО Шателен. Из книги Бориса Галина «В грозу и бурю» узнаем, как раздумывали на Волховстрое, что оставить для истории: товарный вагон, прозванный «коробочкой», старую мельницу на Волхове, а быть может, бездонный портфель, с которым никогда не расставался Генрих Осипович Графтио?

И они были правы, рассчитывая на благодарную память поколений. С каждым днем мы все острее ценим любое свидетельство, любое напоминание — с чего начинали. Обнаружилась в Политехническом институте карта ГОЭЛРО, и к ней был проявлен живейший интерес: сообщение обошло газеты, о ней просили рассказать подробней, карту показали еще в одной телевизионной передаче. От души и громогласно радовались тому, что нашлась карта, и работники Политехнического института, преподаватели кафедры общей электротехники. Между тем карта не находилась, она всегда была здесь. Просто забыли о ней, перестали ощущать ее ценность и спохватились вновь, когда заговорили об этом другие. Постоянная историческая ценность карты оказалась для кого-то величиной переменной. Реликвии создают время и люди, а сберегают их, времени вопреки, только люди, лишь они…