Читаем Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника полностью

А то еще штука: без проволоки телефон. По-нашему, это вот что: сидят за столом «он» и «она», «она» глупая жена, а «он» ламиделамезон, вот, стало быть, под столом при муже наступил на ножку ей «он», и вышел без проволоки телефон! (Картина.) Ловко, задави их машиной, придумали! Чтобы выдумать такие штуки, не нужно и науки.

Не только мы русские да жители французские, но и всякая живущая в Москве нация знает, что у нас везде и всюду фальсификация. К примеру, московский дешевый трактирный чай вы возьмите да его хорошенько рассмотрите. Чего только там нет? Там и липовый цвет, и мякина, и навоз, и солома – словом, все, что есть в деревне у хорошего мужика, хозяина дома.

А попробуйте попить винца или пивца? Дадут вам французского портвейну с русским ярлыком, сразу сделается болесть не только с языком, но и с брюхом, можно умереть единым духом! А пиво? С глицерином, с кукельваном; как выпьешь, сразу сделаешься болваном!

Так-то-с!

А вот идет к нам, братцы, скоро винная монополия. Не видать больше водочным торговцам и кабатчикам своего раздолья. У иного денежки наживать есть большой аппетит, а изволь продавать водку, как казна велит. Впрочем, кабатчики не дураки, всегда обойти закон сумеют и мало и прежних порядков пожалеют. Захотите вы выпить «жулика» за пятачок, вам подадут его в трактире, и – молчок! А когда будете платить, вам не преминут заявить: за салфетку – пятачок, за закуску – четвертачок, тридцать копеек итого, отдадите и – больше ничего!

Так-то!

А вот теперь заграницей погоржусь, вот вам, господа, картинка: Дрейфус! Его дело шло не одну неделю, несмотря на то что он выбрал в защитники Золю-Емелю. Дела хоть и не проиграл, а на Чертовом острове побывал!

А вот господин Дерулед, который причинил Франции немало бед, за что его не приласкали и из Франции в шею погнали!

А вот картинка, как воевали американцы и испанцы и как первые последним насыпали в ранцы, после чего испанцы потеряли все шанцы!

А вот картинка новая с разными фигурами: война англичан с бурами.

А вот отрадная картина для русских взоров: наш родной герой Суворов переходит Чертов мост. Ура! Бери в штыки!

А вот и Ломоносов, первый наш ученый, в русской школе испеченный, прежде был архангельский мужик, а потом стал разумен и велик. О нем много нечего объяснять, каждый из вас должен о нем хорошо знать.

Для поклонников моего райка и этого довольно пока, а то надоесть боюсь!

Адью-с!

«ТРАКТИРНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ» КАК ФАКТ БЫТА И ЛИТЕРАТУРНОЙ ЖИЗНИ СТАРОГО ПЕТЕРБУРГА[451]

Вере и Саше Окунь

К истории «трактирных заведений»

В очерке «Русская ресторация» (1843) Фаддей Булгарин писал:

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия