Былой войны разрозненные строки

Не утихают споры и нет однозначного отношения к договоренности Сталина и Гитлера 1939 года. А была ли альтернатива? Из-за нерешительной и непоследовательной политики западных держав договориться с ними не удалось и пришлось договариваться с Гитлером. Сталин пытался выиграть пространство и время, чтобы подготовиться к войне, неизбежность которой он понимал. Понимал это и Черчилль, сказавший: «Пакт Молотова-Риббентроппа был циничен, но необходим». В противном случае, говорит он дальше, война началась бы на год раньше и неизвестно, как бы она закончилась.

Нет оснований не верить Черчиллю.

После прихода Гитлера к власти Кремль обратился к нему с вопросом: остается ли в силе его высказывание из «Майн кампф» о необходимости перехода к политике территориальных завоеваний, и что сама судьба указывает ему на Россию?

Ответ последовал 22 июня 1941 года.

17 апреля 1940 года (позорная финская война закончилась в марте) на совещании комсостава Красной Армии, анализируя неутешительные итоги кампании — потери советской стороны в пять раз превосходили потери противника: 130 тыс. против 25, Сталин сказал: «Культурного, квалифицированного и образованного командного состава у нас нет или есть единицы. Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы. Их пока нет у нас. Затем, для современной войны требуются хорошо обученные, дисциплинированные, инициативные бойцы. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен».

По данным военных историков А. Печенкина и В. Стрельникова в Красной Армии «в начале 1941 года служили 579 тысяч командиров, из них высшее образование имели только 7,1 %, среднее 55,9 %, окончили ускоренные курсы 24,6 %, а 12,4 % вообще не имели образования».

Надо обладать очень богатой фантазией, чтобы предположить, что Сталин уже через год решится с такой армией напасть на Германию, уже завоевавшую пол-Европы.

Как и все советское военное руководство, Сталин считал наступление главным видом боевых действий, решающим исход войны, и перенос военных действий на территорию врага само собой разумеющимся. Он полагался на собственный анализ обстановки, исключал ведение Гитлером войны на два фронта и все разведдонесения (а их было предостаточно!) считал искусной дезинформацией.

Это было трагической ошибкой, приведшей к катастрофе.

Естественно, для того, чтобы «бить врага на его территории» нужны и карты этой самой территории, т. е. сопредельной стороны. Представлять наличие этих карт и разговорников, как доказательство намерения СССР напасть на Германию — по меньшей мере наивно. Но Виктора Суворова это не смущает. Примерно так же обстоит и с минами, в изобилии доставленными в район границы. Чтобы на них подорвались «наступающие» красные части, или чтобы преградить, затруднить путь наступающим германским войскам? И здесь вывод Суворова противоречит элементарной логике. Выставить их уже не успели…

Сотни тысяч пар сапог были переброшены к границе. Для чего? Чтобы начать войну, утверждает Суворов. Трудно установить прямую связь между сапогами и наступлением, но он это делает с легкостью. Я и многие мои товарищи начинали воевать в обмотках и такая странная мысль не приходила нам в голову.

Разрушение и разоружение укрепрайонов, чтобы не путались в ногах наступающих — представляется вполне логичным. Но в том-то и дело, что все обстояло наоборот! Военный историк В. А. Анфилов пишет: «До последнего мирного часа вели гигантское по размаху и стоимости строительство оборонительных сооружений. Вели днем и ночью, при свете фар и костров! За ПЯТЬ ДНЕЙ до войны получили «Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР об УСКОРЕНИИ приведения в боевую готовность укрепленных районов». Строили не одну, как было на старой границе, а две укрепленных полосы, в 23-х стройуправлениях работало 136 тыс. строителей, в т. ч. 18 тыс. вольнонаемных».

И это все для НАПАДЕНИЯ на Германию?!

Еще одно «доказательство» — «новогодние» (январь 1941) военные игры: Жуков— Павлов и Павлов— Жуков, «красные» и «синие». Суворов подробно описывает эти игры, интерпретируя их, как несомненную подготовку к нападению на Германию. А что, если Сталин их затеял, чтобы припугнуть Гитлера и убедить его не начинать войны с СССР, войны на 2 фронта — война в Европе уже шла.

Бредовая мысль, что Советский Союз победил, потому что Сталин вовремя уничтожил руководящие военные кадры — «увешанные орденами дураки не должны быть причастны к войне», а Германия потерпела поражение, потому что «добрый» Гитлер этого не сделал — вызывает сомнения в здоровье автора «Ледокола» и других его книг.

5 мая 1941 года в Кремле состоялся выпуск военных академий. Собравшихся предупредили, что никаких записей делать нельзя. (Предупреждение оказалось напрасным: через несколько недель все, что говорил Сталин, стало известно противнику от наших пленных). А Сталин сказал: «У нас было 120 дивизий, теперь — 300. Они меньше по составу, но более маневренные, из 100 дивизий две трети танковые, а одна треть моторизованные».