Быстрая Молния

Точно так же, как Быстрая Молния понимал бессмысленность открытой борьбы там, у иглу, так он сознавал это и теперь. Другого выхода не было. У них оставался единственный путь к возможному спасению: отступление дальше наверх, вдоль по сужающейся трещине. Он повернулся, но без панической поспешности. Толчком плеча он указал Светлячку направление, и она пустилась бежать мелкой рысцой, а когда он последовал за ней, — помчалась со всех ног. Сзади до них доносилось костяное постукивание длинных когтей Уопаска, и этот звук заставлял овчарку стрелой мчаться сквозь лунный свет. Трещина становилась все более узкой и неровной. И тут, совершенно неожиданно, они достигли ее конца. Казалось, будто они бежали вдоль гигантской ледяной бутылки и наконец добежали до ее дна. Вокруг с трех сторон ледяные стены возвышались на сотню футов вверх, обрывистые, крутые и гладкие. Быстрая Молния мгновенно оценил ситуацию. Он не был испуган, и все же он знал, что ему придется вновь встретиться лицом к лицу со смертью. Глаза его искали какую-нибудь трещину, выемку, ледяной выступ, из-за которого он мог бы защищать себя и Светлячка. И тут он увидел — у самой дальней стены «бутылки» — темную тень, вселившую в него надежду. Он бросился к ней; овчарка ни на шаг не отступала от него. Тень отбрасывал плоский выступ в ледяной стене на высоте около шести футов над дном ущелья. Этот выступ был их последней надеждой, — и последним убежищем.

Отступив на пятнадцать или двадцать шагов, Быстрая Молния разбежался и в могучем прыжке достиг узкой площадки. Это был единственный способ объяснить Светлячку, что она должна делать; и теперь он скулил сверху, умоляя ее, пока не поздно, последовать его примеру. Клацанье когтей Уопаска по льду слышалось совсем близко, и Светлячок сделала отчаянную попытку. Ей не хватило двух футов, и она упала вниз, скуля от боли и ужаса. Она прыгнула вторично и на этот раз достигла края выступа, так что одну-две секунды висела, зацепившись за него лапами, пытаясь вскарабкаться наверх. И вновь она сорвалась, и из груди Быстрой Молнии вырвался рычащий вопль ярости, когда он увидел огромную тушу Уопаска, быстро приближающуюся к ним. Он приготовился к прыжку. Еще двадцать секунд, и он схватится с медведем в последней великой битве. В эти секунды ужас и близость смерти влили в Светлячка новые силы, и она еще раз взметнулась в прыжке на ледяной выступ. Две трети туловища достигли его, и Быстрая Молния, проворно захватив зубами ее густую желтую шерсть, помог ей довершить остаток пути. И как раз вовремя. Чудовищная лапа ударила по тому месту, где только что находилось золотистое тело овчарки. Поднявшись на дыбы, Уопаск вытянулся во весь свой гигантский восьмифутовый рост, и его огромная голова и плечи появились над ледяной площадкой. Быстрая Молния, не мешкая, вцепился медведю прямо в нос, и тот издал такой страшный рев, полный невыносимой боли и бешеной злобы, что он сотнями эхо загромыхал между стенами ущелья и в пещерах ледяной горы. Прижавшись к отвесному ледяному обрыву, Светлячок наблюдала, как в десяти футах защищается ее друг и господин. В глазах ее появился новый блеск. Сейчас они напоминали сверкающие бриллианты. Избалованное и изнеженное создание, она никогда не участвовала в драках. Тем не менее в ней струилась доблестная воинственная кровь колли, шотландских овчарок. Совершенно неожиданно Быстрая Молния, и только Быстрая Молния, заполнил собою весь ее мир. Она видела, как движутся огромные белые лапы Уопаска, словно наделенные собственным разумом и волей. Одна из них внезапно вытянулась вперед, ухватила Быструю Молнию, изогнувшись вокруг его тела, — и овчарка без звука бросилась на эту белую изогнутую лапу, точно на живого врага. Зубы ее, острые, как иголки, впились в мякоть мохнатой лапы Уопаска; лапа выпрямилась, и рев, какого Уопаск никогда еще не издавал, вырвался из груди белого исполина. Ибо Светлячок, нападая в слепой ярости, нашла самое чувствительное место во всем его полуторатысячефунтовом теле.

Окровавленный и почти размозженный ударом огромной лапы, Быстрая Молния отскочил назад, и Светлячок последовала за ним. Клыки ее теперь сверкали — молочно-белые, прекрасные, как и вся она. Они отбежали к дальнему концу выступа, когда Уопаск, подтянувшись, вскарабкался на него, и здесь — их окончательное спасение! — обнаружили в ледяной горе трещину четырех футов шириной. Быстрая Молния втолкнул туда перед собой овчарку, и едва Уопаск добрался до входа в трещину, они находились уже в десяти футах от него. Трещина сужалась так стремительно, что еще через двадцать футов громоздкое тело медведя не в состоянии было продвинуться дальше, и рев его злобного разочарования потряс ледяную гору до самого подножия.