Быстрее империй (СИ)

— Может в честь святого какого назвать? — скромно предложил Комков, озвучив общее мнение.

Я давно привык к этому поветрию промысловиков называть каждый камень, каждый корабль и каждую крепость именами святых. Святых, пожалуй, уже и не хватало на все открытия. А навстречу нам шагали не менее религиозные парни со своими списками канонизированных персон.

Но мне в который уж раз захотелось сохранить старое название. Это стало каким-то суеверием. Будто я мог обмануть саму историю, прикинувшись послушным мальчиком, повторяющим все её кренделя. Возможно, я искал тем самым защиты от гоблинов или других хранителей мироздания. Но какова бы ни была подлинная причина, со временем это стало частью игры. Ведь так весело придумывать обоснование тому, что родилось в другом времени, и ином контексте.

— Воротами святого Петра они станут для наших врагов, — отговорился я шуткой. — Ещё одну крепость можно поставить вон на том островке. Тут если на глазок, версты четыре до узкой части пролива выйдет. Можно будет обстреливать вражеский корабль с трёх сторон. А у него как раз будут проблемы с маневром. Капитану придется принимать во внимание ветер, течение, близость скал.

— Островок, кстати, можно назвать Алькатрас, — ухмыльнулся Тропинин. — Я как на него смотрю, так сразу это слово в голове всплывает.

Комков смерил Лёшку взглядом, но промолчал.

— Осталось только распределить по трём крепостям все наши два фальконета, — с сарказмом заметил Окунев. — Тогда и мышь не проскочит.

Мы засмеялись, а я подумал, что мои разговоры с Тропининым понемногу влияли не только на лексику, но даже образ мышления наших товарищей. Когда я был с эпохой один на один заметных изменений в языке не происходило, сам подстраивался под местные наречия. А теперь в нашем кругу общения сформировался особенный говор или диалект с массовым включением слов, интонаций, построений конца двадцатого — начала двадцать первого века. Люди со стороны порой не сразу понимали нас, упускали суть, что только придавало говору ценность в глазах посвящённых. Вот и юмор в нашей среде культивировался какой-то особенный. Не здешний и не сечашный.

Но смех смехом, а капитал был прав. Две пушечки на три крепости — такие уж у нас масштабы, такие темпы.

Пролив, однако, был слишком широк — полторы-две версты, а фальконеты слабы. Даже поставленные по обеим сторонам Золотых Ворот, они не способны были помешать вражескому кораблю войти в залив. Их фунтовые ядра иной раз отскакивали даже от туземных байдарок. А против европейских судов требовались хорошие крепостные орудия. Вот только где бы их взять? Такие штуки не раздают в Охотске дерзким купцам. Решение следовало отложить до лучших времен, а пока вместо пушек Тропинин предложил сделать макеты из запасной мачты.

— На первый раз сойдёт, — сказал Лёшка, распилив на куски бревно. — Высверлим канал, даже не канал, а углубление, и будем стрелять хотя бы пыжами, для вида. Дерево покроем сажей, издали от чугуна не отличишь.

Он поставил отрезок бревна вертикально, взял буравчик и приступил к изготовлению жерла.

— А то и настоящую пушку замутить можно, добавил Тропинин выковыривая из жерла стружку. — Я как-то видел такую по теле…

Он запнулся, посмотрел на наших друзей. И пожал плечами.

— Короче говоря, плохонько, но стреляет.

С первой партией деревянных пушек и одним настоящим фальконетом, Лёшка и несколько человек во главе с Ватагиным отправились на шлюпке через пролив, чтобы исследовать противоположный берег и установить там бутафорскую батарею.

Лёшка вообще отдавал должное декорациям. Мы не знали, когда именно нагрянут испанцы и нагрянут ли они вообще. Возвести к их приходу три настоящие крепости нам вряд ли было по силам даже за несколько лет. Но сумрачный гений Тропинина ещё в Виктории предложил запастись плетёными габионами. Пока чинился корабль корзин без дна наготовили целую гору. Места на корабле они много не занимали, так как вкладывались друг в друга, вес тем более был смешным. Теперь корзины набивали землёй, камнями и сооружали грозные с виду позиции. Лёшка же придумал взять с собой сбитые из досок щиты и поставить на скорую руку пару домов. Не столько для жилья, сколько для того, чтобы обозначить городок. Впрочем и щитовые домики давали неплохое укрытие во время дождя. Поскольку снега в Калифорнии мы не ожидали даже в Малый ледниковый период, крышу делали из плетенных же щитов, а для лучшей защиты застилали сверху камышом или соломой, отчего наши дома походили на шалаши местных аборигенов.

Их мы обнаружили на исходе дня возле мелководного болота, куда впадал наш ручей. Болото соединялось с заливом во время высокой воды, и после отлива в нём оставалось много рыбы, креветок и прочей живности. Туземцы как раз и вылавливали её. Рыбу забивали заостренными палками или просто хватали руками под жабры, прочую мелочь черпали корзинами. Здесь же собирали камыш.

— А у них неплохой источник свежих продуктов, — заметил Тропинин. — И главное — регулярный. не удивительно, что они ведут себя инфантильно. Ни тебе охраны, ни дозора, ни разведки.