Быстрее империй (СИ)

Миссис Джеррард предпочитала не лезть в дела постояльцев. Даже простая передача писем казалась ей обременительной работой. За утренний кофе с коричневым сахаром, поджаренный бекон с яйцом и бутерброды с сыром я доплачивал вдове ещё несколько шиллингов в неделю. Но обедать и ужинать предпочитал в таверне.

— Спасибо, миссис Джеррард.

Хозяйка развернулась и ушла.

Записка оказалась от знакомого шляпника. Прочесть написанное от руки письмо оказалось не просто. Вообще-то большинство лондонцев писали достаточно красивым каллиграфическим почерком. Но только не шляпник.

«Уехал в Бат», — разобрал я, наконец, главное.

Бат был курортом, само название которого означало купальню. А мистер Уильямс страдал частыми припадками. Не хотелось бы потерять такого ценного кадра. Так что пусть себе плещется в минеральных водах, хуже не будет.

Я познакомился с ним в первый же визит, желая продать шкуры и заработать на сделке немного местной валюты. Европа восемнадцатого века болела меркантилизмом, и это означало что она хотела продавать, а не покупать. Монополии и запреты на импорт чего бы то ни было — обычное явление времени. К счастью, меха оказались в конце длинного списка. Компания Гудзонова залива имела привилегию, но отобранные у Франции территории оказались свободны для промысла. Поэтому никакого контроля за оборотом мехов и быть не могло. А новичку, вроде меня, в этом мире чистогана лучше было лишний раз не светиться. По крайней мере до тех пор, пока он как следует не освоится.

Вообще привозить в Британию меха, это как ехать в Тулу со своим самоваром. Британия умудрялась экспортировать меха даже в Россию (потому что доставлять из Канады по морю легче чем из Сибири по суше). За исключением соболей, которые в Канаде не водились.

Дешевые цены могли бы стать проблемой, но как раз к моему появлению ресурсы Гудзонова залива истощились и цены уверенно поползли верх. Они поднимались от года к году, а временами возникал даже некоторый дефицит. Чем я и не преминул воспользоваться.

Очень быстро мне удалось свести знакомство с мистером Уильямсом одним из тех безумных шляпников, что позже вдохновили Кэрролла.

— Мне хотелось бы заказать у вас шляпу, — сказал я, принюхиваясь к знакомым запахам школьного кабинета химии.

— Выбирайте, — шляпник показал на образцы, которые походили на шляпы моряков из фильмов про Петра Первого. Что-то среднее между высоким цилиндром и конической шляпой чародеев. Усеченный конус, так будет, наверное, правильно.

В таких головных уборах ходило половина Лондонской буржуазии, но мне фасон показался не слишком практичным. При полной свободе выбора, я заказал бы что-то типа «стетсона». Однако ковбоям еще только предстояло появиться, как культурному феномену, а фасон, даже если бы я смог его описать, вряд ли выглядел бы уместно в Европе.

— Нет, меня интересует треуголка, — ответил я. — Но при условии, что вы сделаете её из моего материала.

— У вас собственные бобры?

— Представьте себе.

— Нужно пять-шесть шкур для хорошей шляпы. Тогда шерсть кролика не испортит войлок.

Мне тогда пришло в голову, а не шляпники ли изобрели гремучую ртуть? Добавьте алкоголь к их привычным ингредиентам — ртути и азотной кислоте — и вуаля! Ведь алкоголем эти ребята злоупотребляли не меньше чем наши сапожники. А если не изобрели до сих пор они, что это мешает сделать мне самому? Гениальная в своей простоте мысль была отложена на потом.

— Нет, я не хотел бы смешивать бобра с кроликом. Никакой ртути и прочего дерьма. У меня достаточно материала. Кстати, им же могу и расплатиться за работу.

Удочка была заброшена, мы сторговались. На первую треуголку ушло десять шкур, но, поскольку подшерсток брался только со спины, так как я заказал черную шляпу, всё с брюха и боков мастер взял за работу. Слово за слово мы подружились, а потом перешли к прямой торговле. Мистер Уильямс охотно брал контрабандных речных бобров по пятнадцать-двадцать шиллингов за штуку. И этим я окупал мои визиты в Лондон и покупку всевозможных полезных безделушек. Правда для серьезных закупок нужны были серьезные деньги. А бобровые меха не давали нужной прибыли. Мы добывали их не особенно много.

В компании крутились миллионы, но живые деньги редко ласкали слух малиновым звоном. Меха превращались в продовольствие или корабельные припасы, а те снова превращались в меха. Этим же скудным ассортиментом выплачивались зарплаты и паи зверобоев. Такой вот круговорот.