Быстрее пули

Каллиниковский «Мерседес» все так же стоял у входа в магазин. А куда он денется, если на земле рядом с приоткрытой дверцей валяется застреленный шофер, а в метре от него, прикрытый длинными полосами стекла, лежит с раскроенной грудью телохранитель Гена, который на этот раз наелся не «чебурашек», как зло сказал еще в «Клеопатре» Каллиник, а самого что ни на есть банального свинца. В количествах, не совместимых с жизнью.

Я подскочила к дверце авто и решительно распахнула ее.

Сердце ухнуло и упало – и сразу стало холодно.

Родион Потапович Шульгин, мой босс, неподвижно сидел, уткнувшись лицом в спинку сиденья. С его правой руки капало что-то темное.

Не оставалось ни малейших сомнений, что именно.

Я тихо застонала, и тут за моей спиной возник Каллиник. Он мягко обнял меня за плечи и произнес с горькой иронией, которая в данных обстоятельствах прозвучала совсем иначе, чем в известном фильме:

– На его месте должен быть я.

– Напьешься – будешь, – как паролем, машинально откликнулась я, толком не сознавая, что я говорю, и как еще находится место для иронии в этом воздухе, перенасыщенном смертью и тьмой.

Каллиник поднял голову и, прислушавшись, сказал:

– А вот и менты едут.

Он был прав. Из-за угла массивного пятиэтажного дома, в котором, собственно, и располагался разгромленный магазин, выехали две милицейские машины, с обычной для наших родимых правоохранительных органов оперативностью, а именно чуть ли не через полчаса, прибывшие на место преступления. Из первой выскочил толстый краснолицый майор и бодро зашагал к каллиниковскому «мерсу», по пути оглядывая развороченную витрину и почему-то присвистывая.

За ним вышли еще двое, а из второй машины, которая и вовсе непонятно что тут делала, благо носила на своем боку гордую аббревиатуру ППС, вывалился старший лейтенант с наглой мордой и старшина, морда которого была еще наглее.

Для непосвященных поясню: дело бравых служителей ППС, то бишь патрульно-постовой службы, – отлавливать считающих столбы синеморов, «стричь» бабки с подвыпивших граждан более приличного статуса, нежели упомянутые синеморы, и распугивать бомжей, возмутительно оскверняющих и загрязняющих своим присутствием аккуратно подстриженные газоны и девственно-чистые канализационно-коммуникационные подземные помещения славного города Москвы. Но вот перестрелки с уголовщиной в компетенцию работника ППС не входят. Пуля – не подвыпивший гражданин, может и зацепить.

– Та-а-ак, – первым протянул именно старлей из ППС, подходя к Каллинику. – Все понятно. – Он как будто и не заметил трупы на земле. – Попахивает от вас, гражданин. Как ваше драгоценное здоровье?

– Пошел ты, – односложно ответил Владимир и отвернулся.

– Та-а-ак. Значит, сел за руль пьяным, да еще и оскорбляешь при исполнении. Влеплю тебе пятнадцать суток, будешь знать.

Майор же не обращал внимания на трещание пэпээсника: он молча осмотрел трупы Гены и водителя, заглянул в салон, где неподвижно сидел Родион, и только тут произнес:

– Майор Ткачев, уголовный розыск. Что здесь произошло? Кто стрелял?

– Товарищ майор, обратите внимание, он пьян, – снова влез лейтенант, а наглый старшина хотел было и вовсе обыскать Каллиника, но Владимир оттолкнул его, и старшина, споткнувшись о тело Геннадия, упал на асфальт.

– Майор, уберите этих, – негромко сказал Владимир Андреевич. – Я Каллиник. Владимир Каллиник, предприниматель. На меня совершено покушение… убиты мой шофер и телохранитель. В точности как у Вити Семина, моего друга, – добавил он, не глядя на майора.

– То-то я смотрю, что ваше лицо мне знакомо, – сумрачно сказал Ткачев. – Вы выступали по телевидению насчет убийств Рейна и Семина. Это ваши друзья, да?

– Однокурсники и деловые партнеры. Но это все в прошлом. Я сам чуть было не остался в прошлом.

– Понятно. Кто еще погиб?

– В перестрелке, кажется, погиб один из охранников этого магазина, – проговорила я. – А еще… еще погиб Родион Шульгин. Директор детективного бюро «Частный сыск». Мой босс.

Майор Ткачев бросил быстрый взгляд на мое бледное лицо и расширенные глаза и отвернулся.

– Будем проводить дознание, – тихо сказал он.

– Проводите, – в тон ему проговорила я и посмотрела в сторону старшины, которого толкнул Владимир. Тот поднимался с асфальта, грязно при этом ругаясь, а лейтенант быстро произнес:

– Ладно, Димок, рвем отсюда когти. Не видишь, тут убойный отдел тусуется…

* * *

Я не подозревала, что мне предстоит перенести еще одно немалое потрясение. Уж не знаю, какое по счету за эту бурную ночь.

Майор Ткачев по осколкам витрины направился в магазин, где его уже ожидали продавщица, кассирша и уцелевший охранник, тот самый, что отлетел на застекленные полки.

Работники магазина начали наперебой излагать майору свои версии случившегося, Ткачев морщился, но слушал, а потом прервал всех и велел говорить по порядку.

Один из людей Ткачева велел нам с Каллиником встать у стены, за массивный выступ, и пока не сходить с места, а второй осмотрел трупы Гены и шофера Андрея и заглянул в салон, где лежал мой бедный босс.

Как же такое могло произойти, господи?