Быстро и просто

На рассвете она сбежала из спальни супруга, желая защитить себя от его непредсказуемости. Теперь Келли поняла, что от чьей-либо непредсказуемости вообще сложно защититься. Злость, гнев, раздражение становятся еще сильнее, если брать их в расчет, если подстраиваться под них, изменять себя им в угоду. Но Келли не обладала той самодостаточностью, которая одинаково прочно могла бы устоять против незначительных обид и сознательных оскорблений. Оттого желанием сохранить видимость спокойствия, собственной пассивностью Келли провоцировала конфликт еще большей разрушительной силы. Их брак изначально не был союзом, основанным на любви и доверии, но если бы и был таковым, то не пережил бы и одного серьезного недоразумения.

Она старалась не смотреть в сторону Александроса, но заметила, сколь угрюм профиль мужа. Его движения были порывисты, Келли ощущала это на каждом повороте, когда их чуть не сносило в кювет от резких поворотов руля.

Та сила и дерзость, которые ночью подарили ей столько наслаждения, теперь лишь пугали и вводили в недоумение. Она поехала с ним, потому что привыкла быть послушной. Зачем, почему, для чего? Этих вопросов она себе никогда не задавала.

Слезы жгли глаза. Келли спешно надела солнцезащитные очки.

— Тебя не интересует, куда мы едем? — провокационным тоном спросил Александрос.

Келли молча пожала плечами, но он этого не видел.

— Келли, ты меня слышишь? — гневно рявкнул он на нее.

Этого окрика было достаточно, чтобы разобидеть маленькую девчушку, жившую в ней. Слезы хлынули из глаз.

— Александрос… Я не знаю, что мне делать. Как я могу тебе доказать, что не сделала ничего предосудительного? Я клянусь… Я ни о чем не знала, ничего не замышляла, никого не оклеветала. Если ты хоть сколько-нибудь ценишь справедливость, то обязан мне поверить! — плача и всхлипывая, восклицала Келли.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Tea… Она настаивала на том, чтобы я рассказала тебе, но ты же меня совершенно не слушаешь, — сетовала девушка.

— При чем здесь Tea?

— Мы с ней о многом поговорили, пока ты был в отъезде… Она мне рассказала, что произошло в твоей жизни после той статьи. Я и предположить не могла… Я ведь ее даже не читала. Я ничего не знала, Александрос. Клянусь!

— Ты клянешься? Как ты можешь клясться? Там был слово в слово напечатан наш с тобой разговор с глазу на глаз плюс тот абсурд, который они приплели к нему. Может быть, расскажешь, как такое могло произойти? Кто мог отправить снимок с твоего электронного адреса? Кто мог знать твой пароль и воспользоваться им? Кто, если не ты?

Келли так и не смогла заставить себя произнести имя своей кузины Элейни. Это было бы еще более бездоказательным обвинением, чем то, которое обрушилось на нее.

Девушку задевало, что Tea охотно поверила ее словам, а любимый мужчина отказывался верить ее клятвам, требуя доказательств невиновности.

Александрос резко съехал с дороги, остановил автомобиль, повернулся лицом к перепуганной Келли, сорвал солнцезащитные очки с заплаканных глаз и прокричал:

— Больше никогда не смей упоминать о прошлом, если не хочешь, чтобы оно имело значение!

И как в минувшую ночь, она ощутила на себе тяжесть его сильного тела. Вереница поцелуев от самого легкого и нежного до пронзительно огненного охватила ее всю. Ткани легких летних одежд приподнимались, обнажая желанную плоть, и вновь опускались, скрывая следы страстных прикосновений.

— До тех пор, пока мы женаты, только это имеет значение, — заглянув в ее глаза, проговорил Александрос.

Келли покорно замолчала и обняла мужа за плечи, прижавшись к мускулистой груди.

— Не стану предлагать тебе вино, — расположившись на траве, пошутил Александрос.

Келли благодарно улыбнулась. Темные очки снова скрывали ее взгляд.

Они выбрали место на холме, под пышной листвой деревьев, перед ними открывался вид на старинный монастырь. Келли любовалась окрестностями, прикладывая ладошку козырьком над глазами — солнце нещадно палило в этот день.

— О чем ты сейчас думаешь? — неожиданно нежно спросил жену Александрос.

По тому, как раскраснелась Келли, можно было догадаться, о чем.

— Да так… — пожала она плечами.

— И все-таки, — настаивал Александрос. — Удиви меня.

— Это мне следует удивляться, — возразила девушка. — Ты такой… одержимый. Мне вспоминается, как много лет назад ты сказал, что в тебе наверняка заложен инстинкт убийцы. Тогда я посмеялась и не придала этому особого значения. Теперь же понимаю, что ты имел в виду. Ты ни перед чем не остановишься.

— Не одобряешь? — спросил Александрос, прищурившись.

— Да, не одобряю. Но только для того, чтобы не завидовать, — совершенно серьезно ответила Келли.

— Давай теперь поговорим о тебе, Келли. О твоей работе, о твоих достижениях…

— Фирма, каких много. Особыми достижениями похвастаться не могу. Стараюсь держаться на плаву, о сверхуспехе даже не мечтаю. Это не мое. Не представляю себя думающей о делах двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Конечно, будучи владелицей фирмы, мне приходится работать больше, чем рядовому клерку, но я не сосредоточена на бизнесе до той степени, что люди твоего круга.