Быстро падая

Муковисцидоз. Я слышала об этом, но, если честно, понятия не имею, что стоит за названием.

Кажется, Чейз замечает мое замешательство, потому что, положив голову на скрещенные руки, продолжает:

– Нарушение обмена веществ. Штука врожденная и относительно редкая. Джаспер объяснил мне это так… – он сдвигает брови, будто пытается вспомнить точную формулировку. – В одном конкретном гене есть дефект, который приводит к тому, что вязкая слизь забивает жизненно важные органы, которые, в свою очередь, становятся восприимчивыми к инфекциям. У Джаспера страдали легкие и поджелудочная. Было столько всего, чего он хотел, но не мог сделать. В то время как другие дети играли на улице, он должен был идти на физиотерапию. Больше, чем глотать таблетки, он ненавидел ингаляции. Когда ему было тринадцать, он отказался принимать лекарства. Просто перестал это делать в знак протеста. Его мама тогда чуть не сошла с ума.

Часть меня не хочет этого знать. Этот смелый мальчик появился в моей жизни тогда, когда я больше всего в нем нуждалась. Я замечала, что с ним не все впорядке, но и подумать не могла, что он смертельно болен. Мы ободряли и поддерживали друг друга. Джаспер был мои другом на расстоянии, я в нем нуждалась. Хотелось бы убедить себя сейчас, что между нами просто радиомолчание. Что он все еще рядом и продолжает свое дело, только без меня. Но кладбище, одинокая комната в доме родителей, рассказ Чейза – все это делает его смерть такой пугающе реальной.

Я не замечаю, как на глаза наворачиваются слезы, пока не ловлю на себе встревоженный взгляд Чейза.

– Эй… – бормочет он и протягивает руку, будто хочет дотронуться до щеки.

Я вздрагиваю и поспешно сажусь.

– Все в порядке.

Дыши, Хейли. Дыши, и тогда все будет хорошо.

Я моргаю, пока зрение снова не проясняется. Дыхание постепенно восстанавливается, но подступающая тошнота остается. Тем не менее не могу перестать расспрашивать Чейза о Джаспере, не теперь.

– Почему ты подвел его?

Молчание.

– Он нуждался в тебе. Ты знал, что все очень серьезно. Он пытался связаться с тобой, но ты его проигнорировал.

– Я знаю, – Чейз тоже садится. – Я знаю, что сделал.

– Почему? – повторяю я дрожащим голосом.

Он не отвечает. Вместо этого поворачивается ко мне спиной.

Более красноречивого ответа быть не могло.

– Я думала, мы договорились, – напоминаю я.

– Так и есть, – он снова смотрит прямо на меня. Взгляд его зелено-карих глаз стал жестким. – Я обещал рассказать о нем. О его жизни. Болезни. Как мы познакомились. Я не соглашался рассказать тебе, как… как…

Я чувствую озноб, несмотря на солнечные лучи. Холод ползет по позвоночнику.

– Как именно ты его подвел?

Понятия не имею, почему я с таким упорством ковыряюсь в открытой ране Чейза. Почему зла, ведь еще несколько дней назад даже не знала его. Наверно, это все ради Джаспера. Я злюсь вместо него, потому что он не может.

Чейз молча смотрит на меня. Это напоминает бесшумную борьбу, и я не знаю, кто выигрывает. Даже когда он переводит взгляд в сторону.

Я резко выдыхаю. Меня это совсем не устраивает. Обычно я избегаю конфликтов, а не ищу их. Я до сих пор слышу в голове гнев и разочарование в голосе Джаспера, когда он рассказывал мне о друге по телефону посреди ночи. Есть что-то в этом парне такое, что заставляет меня идти на отчаянные шаги.

– Пора возвращаться. – Пошатываясь, Чейз встает и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Очевидно, это перемирие.

Я благодарна ему за то, что он привел меня сюда и рассказал о друге. Но я не готова его простить. Пока нет. Поэтому я встаю, стряхиваю пыль с одежды и в последний раз бросаю взгляд на долину. Несмотря на разговор с Чейзом, это место остается особенным. Здесь я почувствовала себя другом Джаспера. Я узнала его ближе. Ближе, чем в его комнате. Ближе, чем на его могиле.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, затем следую за Чейзом к машине. Когда мы покидаем смотровую площадку, это не похоже на прощание с ней, а скорее на немое обещание вернуться снова. Я хочу еще раз побывать здесь, в месте, которое так сильно любил Джаспер. Даже если это последнее, что я успею сделать.

Глава 8

Чейз

Большую часть дороги обратно мы молчим. Только радио заполняет тишину. Когда играет песня из фильма, Хейли делает звук все громче и громче, пока единственным, что мы слышим в ближайшие несколько минут, не становятся голоса Леди Гаги и Брэдли Купера.