Быстро падая

Да, черт возьми, я хочу уйти. Потому что не выдержу больше ни одной секунды здесь. Меня вот-вот поглотят воспоминания. Хорошие и плохие, но прежде всего плохие. Я ненавидел смотреть, как мой лучший друг лежит в постели бледный, как лист бумаги. Но еще больше я ненавидел то, как он притворялся, будто у него обычная простуда, которая пройдет через несколько дней. Когда нам было лет пятнадцать-шестнадцать, мы ссорились больше раз, чем я могу сосчитать. Потом все утихло, смазалось. И вот год назад… Все обострилось прошлой зимой вскоре после Рождества. Мы снова поссорились и вывалили друг на друга бог знает что. Я осуждал его за то, что он намеренно отталкивал от себя людей, даже Шарлотту. Он же ответил, что я из тех, кто беспрекословно следует желаниям своей семьи, а не собственным. Джаспер злился, что я уехал в Бостон изучать архитектуру, хотя на самом деле мне хотелось заниматься другим. Он не сдерживался в выражениях и все мне высказал. И я отплатил ему тем же. Даже несмотря на то, что мне хотелось захлопнуть свой гребаный рот. Но я не смог, и это была наша последняя встреча. Мое последнее воспоминание о нем…

Хейли пристально смотрит на меня.

– Серьезно? Ты так легко сдаешься? – ее следующие слова – всего лишь бормотание, но я слышу их отчетливо. – …тебе было плевать на него еще при жизни.

Я застываю на полпути к двери и медленно поворачиваюсь к ней.

– Что ты сказала?

Сжав губы, она молчит, но я все равно вижу ее разочарование. Твою мать. Я и без того испытываю достаточно угрызений совести, но чтобы обидеть еще кого-то – это уже никуда не годится.

– Ну же, Хейли, – подначиваю я. – Я все прекрасно слышал. Можешь повторить, высказать мне в лицо все, что думаешь.

Она секунду колеблется, но в конце концов набирается смелости и делает решительный шаг мне навстречу.

– Он был тебе безразличен. После ссоры ты просто сбежал обратно в колледж. Ты жил своей счастливой жизнью, будто ничего не произошло, будто не ты вел себя, как дерьмо. Джаспер был твоим лучшим другом! – обеими руками она толкает меня в грудь. От неожиданности я отступаю на полшага назад, прежде чем успеваю остановиться. – Как ты мог? Ты же знал, что он болел! Ты знал, что с ним происходит, и все равно подвел его! Как ты мог так поступить с ним?

У меня были свои причины. И, по крайней мере тогда, они казались мне весомыми. Но Хейли все равно не поверит моим словам. В тот момент, когда она узнала, кто я такой, и связала одно с другим, у нее сложилось мнение обо мне. Я был идиотом, считая, нет, надеясь, что смогу это изменить.

Она стоит вплотную ко мне и колотит руками по моей груди. И какая-то часть меня понимает, что я не единственный, на кого она зла.

– О боже… – я слышу всхлипы, она что-то бормочет. Она произносит слова так тихо, что я едва слышу их. – Он никогда не говорил, что с ним происходит. Он никогда не рассказывал, что болен. Мы болтали обо всем на свете, но мне в голову не приходило, что ему плохо.

– Хейли… – я нежно обнимаю ее и прижимаю к себе. Она сопротивляется, пытается высвободиться, но одновременно цепляется за меня.

– Почему он ничего не рассказывал? Почему… Почему он решил пройти через все это в одиночку? Я была бы рядом, но он не хотел моей помощи…

Я не могу разглядеть лицо Хейли, потому что она уткнулась мне в шею, но я чувствую, как она плачет. Я чувствую горячие капли на коже. Я кажусь самому себе таким беспомощным. Если бы я только мог все исправить, но я не могу. И никто не может. Джаспер принял решение не отталкивать Хейли, как всех остальных, поэтому решил скрыть от нее правду. Я полностью понимаю ее гнев, даже больше, чем она думает. Но я также понимаю и Джаспера.

Целую вечность мы стоим, обнявшись в комнате нашего общего лучшего друга. Время могло бы остановиться, и ничего бы не изменилось. Хейли все еще цепляется за меня, но ее рыдания постепенно стихают. Я прижимаю ее крепче к себе, глажу по спине. Мне нечего ей сказать. Слова ничего не изменят. Она все равно мне не поверит. Кроме того, я не хочу быть тем, кто разрушит ее прекрасные воспоминания о Джаспере, сообщив о том, как сильно он ранил людей, которые о нем заботились. Он оттолкнул всех старых друзей, лишив их всякой возможности быть частью его мира, – даже если они хотели этого всем сердцем…

Внезапно я слышу звуки, доносящиеся с первого этажа: приглушенные голоса, звон бокалов. Откуда-то вдруг раздается тихая музыка. Солнце уже садится, и тени в комнате Джаспера становятся длиннее.

Дыхание Хейли успокоилось. Сейчас оно ровное. Мы дышим почти что в унисон. Но только почти. Я осторожно отпускаю ее.

– Прости, что сорвалась. Я не хотела…

Боже, ее голос звучит так печально, что хочется снова ее обнять. Но я сдерживаюсь и вместо этого засовываю руки в карманы.

– Все в порядке, – бурчу я.

Наконец она смотрит на меня. Ее глаза покраснели от слез, в них застыло осуждение. И в этот момент я понимаю, что ей нисколько не жаль того, что она наговорила. Конечно, нет. Она была права в каждом слове.

Я откашливаюсь.