Быстро падая

Вероятно, через несколько недель у девочек начнется новый семестр, и им придется вернуться в кампус. Как и мне, хотя я предпочитаю не думать о своем колледже и о том, как ненавижу его.

– Джаспер никогда не был со мной до конца откровенным, понимаешь?

Вопросительно и даже немного раздраженно от такой резкой смены темы я поднимаю брови.

Хейли пожимает плечами.

– О, не волнуйся, Джаспер не раз подчеркивал, какая ты сволочь и что ты подвел его, когда он нуждался в тебе, однако никогда не говорил, что именно произошло. Но даже не зная подробностей, я была на его стороне. Потому что мы стали друзьями.

Она говорит все так, как будто это совершенно естественно.

– Ты еще на его стороне? – я знаю, что мне лучше бы не задавать этот вопрос, но не могу иначе. Я должен знать. На этот раз она не избегает меня, а смотрит прямо в глаза.

– Я ни на чьей стороне. Я просто пытаюсь понять, что произошло.

Наверно, так лучше. За всю свою жизнь я натворил много дерьма, но нет ничего, о чем я жалею сильнее, как о том, что случилось с моим лучшим другом. И это единственное, что я никогда не смогу исправить. Вздохнув, я провожу рукой по волосам и вытягиваю лицо, когда несколько прядей прилипают к ободранным костяшкам. Ауч. Нахмурившись, я разглядываю покрасневшую, потрескавшуюся кожу пальцев и ссадину на тыльной стороне ладони, пока Хейли осторожно не берет меня за руку. Удивленно наблюдаю, как она осматривает мою рану и, не спрашивая, хватается за дезинфицирующий спрей.

– Это не очень хорошая… Ой! Проклятье!

Мистер Керридж бросает испытующий взгляд в нашу сторону, а затем, ворча, снова углубляется в свою газету. Стол, где сидели подростки, теперь пустует. Я даже не заметил, как они ушли.

Уголки губ Хейли дергаются.

– Да ладно, это не может быть настолько плохо.

– О да, – шиплю я, натягивая страдальческую маску. – От этого даже больнее, чем от тупых досок, которые зажали мою руку между бетонным полом и деревянными штабелями, – говорю я, осторожно двигая пальцами. Ой. Плохая идея.

Хейли тянется за белым флаконом во второй раз. Мой первый порыв – остановить ее, но в конце концов я точно знаю, как важно оказать первую медицинскую помощь при травмах. На стройке в Ричмонде у меня, при всем том стрессе, не было достаточно времени, чтобы это сделать. И честно сказать? После случившегося я просто хотел вернуться домой.

– Хуже, – выдавливаю я. – Дезинфицирующие средства – это ад.

На этот раз ее губы растягиваются в улыбке.

Не в намеке. Не незаметно. В настоящей улыбке. Теплой и сияющей и… Ауч! Черт побери, еще раз! Я вздрагиваю, когда она промывает раны на моей руке. Черт, как же горит!

– Уже все, – она откладывает дьявольские приспособления в сторону, наклоняется ближе и… дует на рану?

Все во мне застывает. К черту боль. Теплое дыхание скользит по моей коже, приятный аромат проникает мне в нос. Нечто цветочное, что я не могу назвать. Не слишком милое, не слишком навязчивое. Даже не знаю, это ее шампунь или духи, но внезапно этот запах заглушает все остальные – даже кофе.

Я поворачиваю голову немного в сторону, и вдруг между нашими лицами остается всего несколько дюймов, потому что Хейли в этот момент поднимает голову и смотрит на меня. И все, о чем я могу думать, это о том, что хочу поцеловать ее. Но только если она позволит.

– Что касается свидания…

Она поджимает губы, с трудом подавляя улыбку.

– Ответ по-прежнему «нет», Чейз.

– Почему? – вопрос звучит не громче шепота, потому что она все еще слишком близко ко мне. Хейли не отодвинулась. Что-то меняется во взгляде, и будто бы тень скользит по ее лицу и омрачает настроение. Но все так быстро улетучивается, что я не совсем уверен, правда ли это видел.

– Я в городе всего на несколько дней.

– Ты уже говорила об этом в прошлые выходные. Кроме того, по словам Лекси, ты здесь надолго.

Она молчит. Наверно, было бы разумнее, если бы кто-то из нас отстранился, если бы между нами осталось немного больше пространства, но никто из нас не шевелится. Как будто мы снова оказались в том темном углу «У Барни», когда я оградил ее от пристальных взглядов остальных, стоя слишком близко, чем, наверно, должен был. Но тогда, как и сейчас, она ничего с этим не делает, и с каждой секундой напряжение между нами становится все сильнее. Она должна это чувствовать. Просто не может быть, что я единственный, с кем это происходит.

– Да ладно тебе, Хейли, – тихо поддразниваю ее я. – Ты каталась на мотоцикле с Клэем, которого едва знаешь, но не хочешь пойти со мной на свидание? Что тебе терять?

Ее рот приоткрывается. Очень легко. Но, кажется, она все еще не совсем убеждена.

– Будь смелой, – шепчу я.

Она смотрит на меня со смесью гнева и симпатии. Да, я только что сказал ей то же самое, что и ее сестра, можно считать это мудацким поступком, – но, честно? Мне совершенно все равно.

Громкий кашель нарушает тишину. Мы резко отстраняемся друг от друга.

– Я наверно оставлю вас, голубков, наедине. – Мистер Керридж, шурша, складывает газету, кладет купюру на стойку и неуклюже поднимается со своего табурета. – Не делайте ничего неприличного.