Быстрые перемены

Известнейший московский журналист, прославившийся язвительными статьями в газетах и публицистическими передачами на телевидении, Карим, помимо всего прочего, являлся членом совета директоров «ТиградМедиа», крупнейшей рекламной компании Тайного Города, и курировал потуги Напильника. Он был одет в дорогой, но далёкий от классического кроя костюм, рубашку с расстёгнутым воротом и элегантные туфли. В ожидании кофе Томба небрежно поигрывал «Паркером» и разглядывал третьего участника совещания – Урбека Кумара. В конференц-зале собрались представители трёх основных сил, ведущих борьбу за пост великого фюрера Красных Шапок. Самих дикарей звать не стали: шасы планировали обсудить серьёзные вопросы.

– Зелёный Дом может стать проблемой, господа. – Коньяк Биджар разлил всем – это не кофе, от хорошего коньяка истинный шас не откажется, даже спасаясь от налоговой инспекции. – Мне звонили навы и попросили не особенно резвиться. Позвонили явно по просьбе зелёных.

– Всё из-за тебя! – Карим недовольно посмотрел на Урбека. – Зачем полез в кандидаты? Славы захотелось, клянусь пиаром Спящего?

– Моё появление придало выборам естественную законченность и сделало их более современными, то есть мультикультурными, – важно ответил скупщик краденого, делая маленький глоток коньяка. – Теперь любая Шапка знает, что им может править не только придурковатый сородич, но и умный, одарённый я.

Чем-чем, а скромностью Урбек не страдал.

– Разве в их законах не записано, что великим фюрером может стать только Шапка? – поинтересовался Карим.

– Записано, но я сделал себе двойную национальность.

– Что? – поперхнулся журналист.

– Рассказал знакомому эрлийцу, что временами ощущаю себя дикарём, и он выдал мне нужную справку. Так что теперь у меня двойная национальность и я могу командовать дикарями как вздумается.

– Разве это законно?

– Может, и незаконно, но кого это интересует? – Урбек продемонстрировал ошарашенному Кумару красную бейсболку, натянул её на голову и мило улыбнулся: – К тому же именно я являюсь единственным гарантом стабильности в том бедламе, который ваши пиарщики называют «народным голосованием». Если бы не я, вы бы только продавали дикарям оружие и виски для подкупа избирателей.

– Если бы не этот гарант, королева Всеслава о выборах и не вспомнила, – желчно сообщил Карим Биджару. – А вмешательство Урбека её взбесило!

Хамзи, возможно, был согласен с заявлением журналиста, но Кумар не позволил самому молодому из директоров Торговой Гильдии оказать Томбе поддержку.

– Всеслава просто опомнилась, – махнул рукой Урбек. – Почуяла прибыль.

– Зелёные почуяли прибыль? – рассмеялся Биджар. – Урбек, тебе надо меньше общаться с Красными Шапками. Королева не понимает смысла слова «прибыль», а просто заботится о сохранении контроля над семейкой. Боится, что в следующей войне некому будет заниматься мародёрством.

– Она бы промолчала, если бы ты просто поддержал эту Брусчатку…

– Булыжника, – поправил талантливого журналиста Хамзи.

– Не принципиально. Так вот, Урбек, если бы ты просто поддержал Булыжника, никого бы это не взволновало. Но в Зелёном Доме не поймут, если ты станешь великим фюрером, даже имея в кармане двойную национальность.

– Посмотрим, – хрюкнул скупщик краденого. – Народ меня любит, а ты – чёртов расист и абьюзер.

– Посмотрим. – Томба с наслаждением потянул коньяк. – А народ тебя любит, потому что ты за краденый товар стал цену давать приличную.

– Это называется «политтехнология», – осклабился Урбек. – Я к ним с душой, а они за меня на выборах. И о национальности никто не подумает.

– Ты всё равно будешь служить Тёмному Двору.

– Никто не подумает, – повторил Урбек.

– Люды подумают, – вздохнул Карим. – Доход от выборов их не интересует, а спокойствие в Доме – очень.

– Кстати о наших доходах, – подал голос Биджар. – Полчаса назад мне звонили из бухгалтерии Тёмного Двора и сказали, что все операции по бизнес-плану «Выборы» должны пройти в отчётах Торговой Гильдии отдельной строкой.

Лица присутствующих погрустнели.

– А эти кровопийцы не уточнили, какую налоговую ставку применят?

– Увы.

– Значит, будем готовиться к худшему.

Шасы молча выпили.

– Может, свернём всю эту демократию? – предложил Урбек. – И так работаем, можно сказать, за идею, так ещё и налоги платить грабительские.

– Не знаю, как там ваша идея, а у меня прибыльность болтается на уровне трёхсот процентов, – не стал скрывать Томба.

– Не у тебя одного.

Урбек скромно посмотрел в окно. Хамзи вежливо подождал, понял, что скрытный торговец не станет делиться с партнёрами коммерческой информацией, и подвёл итог:

– Значит, если я всё правильно понял, демократию пока не сворачиваем?

– Нет, – кашлянул Кумар. – Пусть будет.

– Вот и славно.

– Но существует проблема, – припомнил Карим. – У моего кандидата заканчиваются фонды.

– У Булыжника со средствами тоже не очень, – признался Урбек.

– Да и казну, которую Кувалда умыкнул из Южного Форта, мы уже освоили, – задумчиво протянул Биджар. – Этак, через день-два, идея выборов умрёт сама собой.

– Мои обещают исправиться, – хмуро бросил Урбек.