Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

В течение этого периода вражеской ночной активности мы имели время, чтобы лучше узнать наших операторов «GCI». На побережье Кента было несколько радаров, которые время от времени управляли нами. Наши экипажи различали голоса операторов, а те определяли наши голоса. Нам были известны энергичные операторы, на команды которых экипажи истребителей реагировали более быстро.

Одни операторы не были летчиками или были летным персоналом времен Первой мировой войны. Другие успели полетать в эту войну, но из-за состояния здоровья были временно или насовсем отстранены от летной работы. В нашем секторе двумя наиболее успешными из них были сквадрэн-лидеры Хаммерслей и Мовуд. Они содействовали многим моим первым успехам. Хаммерслей был ветераном, который был тяжело ранен еще в Первую мировую войну. Он был слишком стар, чтобы снова начать летать, так что лучшей вещью для него была работа оператором наведения. Мовуд был офицером, принятым на краткосрочную службу в Королевских ВВС за год до меня. В ходе Битвы за Англию он сражался на «харрикейне» и потерял один глаз. Эти ребята получили немного славы за свою работу, но, конечно, разделяли с нами все наши победы, потому что без их «колдовства» мы не смогли бы ничего добиться, и намного больше немцев сбросили бы свой разрушительный груз на британские города.

К сожалению, приблизительно в это время наша домовладелица решительно потребовала, чтобы мы съехали. Моя жена ждала ребенка, а когда мы въехали в нашу первую квартиру военного времени, домовладелица сказала, что ей не нужны никакие дети. Так что мы нашли другую квартиру в большом старом доме в Уэст-Маллинге. Там было гораздо лучше, поскольку многие из офицеров эскадрильи и их жены уже жили там, и очаровательная хозяйка дома прилагала много сил, чтобы сделать нашу жизнь и жизнь других гостей приятной.

В середине июня мы с Россом вступили в бой с одним из немногих немцев, которые сунули свой нос в направлении Англии. Мы патрулировали на высоте приблизительно 4600 м к югу от устья Темзы, когда заметили к северу от нас интенсивный зенитный огонь и прожектора. Я вызвал оператора, который направил нас к врагу, но через несколько минут моя рация отказала, и я больше не мог говорить с землей. Однако моя внутренняя связь еще работала, так что я мог общаться со своим радиооператором. Мы решили лететь в направлении зенитного огня и попытаться установить случайный контакт при помощи нашего бортового радара. Мы безуспешно летали взад и вперед в этом районе. Затем Росс внезапно сообщил:

– Контакт, круто вправо, дальность 2700 м и ниже.

Я следовал его быстрым указаниям и имел точную картину, где находилась цель. Мы все еще были выше ее, я сокращал дистанцию и постепенно снизился до 2750 м, когда противник оказался немного выше и точно впереди в 900 м.

Было очень темно, и под нами – кучевые облака. Я уменьшил яркость электрического прицела, чтобы видеть лишь одно перекрестье, и напряженно смотрел вперед, ожидая увидеть появление знакомого черного пятна. Голос Росса становился все более напряженным, поскольку мы приближались, 540 м, 450 м, 360 м, 230 м.

– Вы видите его, босс?

Внезапно он появился, – темный силуэт приблизительно в 180 м немного выше меня.

– Да, я вижу его.

Я должен был подойти еще ближе, поскольку не мог определить его тип.

Я хорошо знал, что вторгся в сектор Хансдона и что в воздухе есть несколько ночных истребителей с этой авиастанции. Они могут приблизиться ко мне, приняв за врага. Не очень приятная мысль, но у меня не было времени, чтобы волноваться об этом. Кто передо мной? Друг или враг? Приблизительно с дистанции 140 м я смог разглядеть выхлопы и профиль крыла. Это был «хейнкель».

– Это гунн, Росс. Вы видите его?

Росс теперь смотрел через свой фонарь.

– Да, я вижу его, босс, отправьте его к чертям.

Что я и сделал.

Запах кордита заполнил самолет, когда я выдал длинную очередь из всех пушек. Я мог видеть снаряды, попадавшие в фюзеляж и крылья врага, но он перешел в пикирование, оставляя позади себя дымный шлейф. Я последовал за ним, выпустив другую очередь. Было большое количество искр, когда мои снаряды и 7,7-мм пули ударялись о его обшивку. Он продолжал пикировать в облака, в которых я потерял его. Сильная вспышка света на земле, которая превратилась в устойчивое пламя, показала нам конец этой истории. Росс и я были уверены, что сбили его, но это было трудно доказать. Я не знал, где находился, и, поскольку наша рация не работала, не мог получить свое точное местоположение от «GCI».