Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

Когда я переодевался в своей комнате, меня начало трясти. К моему страху встречи с Эмбри добавилась реакция на шестичасовой полет, бой, посадку на воду и счастливое спасение. Стикс пробовал убедить меня, что все будет хорошо, но я сомневался в этом. Мэг проводила меня в кабинет босса, длинную, с высоким потолком комнату. Командир группы сидел в дальнем конце за своим столом, вместе с Дэвидом Атчерлеем. Уже одна эта длинная «прогулка» к столу деморализировала. Все это время немигающие серо-стальные глаза командира сверлили меня. Его первый вопрос застал меня врасплох.

– Каковы ваши успехи?

Я ожидал немедленного взрыва. Я представил ему краткий отчет о наших приключениях, и он поздравил меня с успехом. Затем очень спокойно высказал мне все, что думал о моем полете без его специального разрешения. Он ни разу не повысил голос, и, вероятно, из-за этого его слова имели еще более разрушительный эффект. Я уважал этого человека больше, чем кого-либо из тех, с кем прежде встречался, и это делало испытание еще труднее. Напряжение после боевого вылета и ощущение того, что мы подвели его, поставили меня на грань эмоционального срыва. Видя мое затруднительное положение, Дэвид дружески улыбнулся, чтобы ободрить меня. Это не помогло. С огромным трудом я сдерживал слезы, когда бормотал жалкие извинения. После завершения разноса Эмбри сказал:

– Теперь все забыто. Выпейте со мной пива во время ленча.

Я поспешно попрощался и отправился в обширные владения Мангевэлл-Парк. Там я, не стесняясь, выплакался в одиночестве.

Вечером того же дня наши неприятности были забыты, Руфус, Стикс, Джеко и я отправились к Клемми, чтобы отпраздновать наше благополучное возвращение. Наш любимый паб был переполнен, главным образом, парнями из Королевских ВВС, немного разбавленными пехотой и местными жителями. Было выпито много пива и произнесено много громких фраз, но ощущение товарищества среди нас было таким, какое редко встретишь в мирное время.

Война со всеми ее ужасами может вызывать в человеке и нечто хорошее. Она порождала теплое чувство товарищества, подобное тому, которым тем вечером было пропитано все у Клемми. В один из моментов Стикс оказался в углу, окруженный толпой нетерпеливых слушателей. Время от времени глядя на эту группу, я ловил на себе подозрительные взгляды. Я заподозрил, что там происходит нечто подозрительное, и, пройдя через заполненную дымом комнату, подошел как раз вовремя, чтобы услышать то, что рассказывает Стикс.

– Вы не поверите, но, когда я попробовал забраться в его шлюпку, он оттолкнул меня и даже угрожал, что даст мне по суставам пистолетом.

Выражение его лица было настолько серьезным, что аудитория не знала, верить ему или нет. Когда я приложился носком своего ботинка к его заднице, он плаксиво закричал:

– Боб, я лишь пытался заставить их купить мне еще немного пива!

Что подумали другие, когда мы вместе отправились обратно к бару, я не знаю. Возможно, решили, что я был хамом или что Стикс сумасшедший. Мы же забавлялись всем этим.

В конце мая в штабе группы было проведено общее совещание относительно приближавшегося дня «Д». Масштаб задач союзников и сложность планирования поразили меня. Нам сообщили, что никто из нас ни при каких обстоятельствах не будет летать над вражеской территорией, пока не наступит решающий день «Д». Необходимо было исключить любую возможность того, что кто-то знающий о предстоящей операции попадет в плен и проболтается по неосторожности или под давлением. Были также наложены и другие ограничения. Наша частная почта, входящая и исходящая, подвергалась строгой цензуре, были строго ограничены отпуска. Подобные ограничения, тягостные в то время, были необходимы, и они принесли эффект. Немцы до последнего момента могли лишь предполагать, каковы намерения союзников.

Когда я в ранние часы 6 июня 1944 г. проснулся в своей комнате в Мангевэлл-Парк, было еще темно. Можно было услышать непрерывный, приглушенный рев тяжело загруженных самолетов. Должно быть, именно этот шум разбудил меня. Вскочив с кровати, я в чем был спустился по широкой лестнице старого особняка и через переднюю дверь выбежал на лужайку. В залитом лунным светом небе с быстро бегущими облаками я мог смутно разглядеть темные силуэты множества больших самолетов, направлявшихся на юг. Это были британские и американские транспортные самолеты с десантниками на борту, авангард крупнейшего военного предприятия в истории – высадки в Европе. Хотя было тепло стоять на покрытой росой траве, мое тело покрылось мурашками. Меня переполняла гордость оттого, что я был маленьким винтиком этой большой машины союзнического наступления.