Быть бардом непросто

Я лежала на ложе из роз.
Смерть слабела в моих руках.
Тот стакан непролитых слез
Ты поднес к своим губам.

Я шептала свой странный мотив,

Ты смеялся легко надо мной.
Только в горле замерший крик,
Только боль рядом с тобой.

Ночь прошла, на постели из роз

Смерть застыла в твоих глазах.
Больше нет непролитых слез.
Я услышала. Ты — сказал.

Ветер хлещет меня по щекам.

Дождь стекает с волос в грязь.
Я не верю чужим словам.
Разрубила меж нами связь.

Снова грязный трактирный пол,

Сытый пес в конуре рычит.
Я сажусь за дубовый стол.
Совесть, честь и душа молчит.

Снова ужин, постель скрипит,

Снова слезы в моих глазах.
И листва за окном шумит,
И в груди расцветает страх.

Я одна. И с рассветом в путь

Вновь уйду, позабыв про боль.
Дней прошедших мне не вернуть.
Умер мой золотой король.

Нет улыбок его и рук,

Нет ни шуток, ни страшных слов,
Нет ни мимо снующих слуг,
Нет плетей и стальных оков.

Нет его васильковых глаз.

И, прижавшись щекой к седлу,
Я пойму, что любила раз,
И теперь без него умру.

Старый ветер трепал камзол,

Пели волны, утес громя.
Ты был весел и часто зол.
Ворон в небе кричал, кружа.

Шаг вперед, словно шаг назад.

Холод, страх распахнулись вниз.
Я вступаю в свой личный ад,
Чтобы в нем и тебя найти.

Опускаю пальцы на струны, откидываюсь на бочку и закрываю глаза. Хм… Вроде бы обе неплохо получились. Теперь хочется не двигаться и просто послушать тишину. Позже я запишу строки в обтрепанный блокнот, буду петь на разные голоса, подбирать мелодию. Все потом. А пока я счастлив. И так каждый раз, когда удается создать что-то, что меня устраивает.

Скрежет за спиной прерывает цепь рассуждений, нарушает идиллию. Поворачиваю голову и внимательно смотрю на стену. Крысы? Вряд ли. Очень уж громкий звук. Словно некто большой проводит когтями по камню, оставляя рваные белые борозды.

Хм. Похоже, провести тут три дня, наслаждаясь отдыхом, не получится. Но когда-нибудь я обязательно куплю себе небольшой домик с огромным подвалом, набью его продуктами и запрусь! На неделю, не меньше. Буду там писать песни, есть, пить. И ни одна зараза меня не достанет.

— Кто там?

Звук стихает. Вокруг сгущается тишина, нарушаемая лишь биением моего сердца. Подумав, тушу свечу, вытаскиваю нож из-за пояса и готовлюсь ждать… Мало ли. Здесь, конечно, нет ни единой живой души, если только эта душа не невидимка. Зато за стеной может скрываться все, что угодно.

Снова слышится скрежет.

А я уже почти решился снова зажечь свет. Полчаса как-никак прошло. Сижу между бочек и внимательно смотрю на противоположную стену. Там в углу открывается проход: узкая черная щель, которую даже при дневном свете заметить не так-то просто.

Мелькает что-то маленькое, юркое. Слышится топот коготков по полу. Сжимаю рукоять ножа, размышляю, не может ли это быть собакой. Нет. Вряд ли. Собака не так дышит, да и скорость у существа ненормально высокая.

Оп-па. Меня обнаружили. Стоит напротив и смотрит. С не меньшим интересом разглядываю неизвестное явление. Оно невысокое, примерно мне по колено. Длинные широкие уши расправлены, словно два лопуха. А еще оно принюхивается и явно плохо видит. Напряженно пытаюсь решить дилемму: что делать — убить или подождать и посмотреть, что будет дальше?

— Чудо… — Шепот, от которого меня пробирает дрожь. Это оно обо мне? — Мое чудо. Друг.

— Ты кто?

Зря я спросил. Существо отпрыгивает и мгновенно юркает в щель, которую оставило в стене. Такое ощущение… что оно бежало по стене, а не по полу. Не успел понять — все смазалось. Встаю и, плюнув на конспирацию, чиркаю спичкой о коробок. Так и есть. На стене остались черные влажные следы. По форме они напоминают следы ребенка, только с очень длинными и весьма корявыми пальцами. Смотрю на стену. Тайный ход все еще открыт и буквально манит к себе.

Может, дать знать Аиду? А если я уйду, а ход закроется? Но зачем мне здесь светлый эльф — только обузой станет.