Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников

Выстрелы продолжались. Дядя был изрешечен. Тогда тяжело раненная жена Аслана (покойника) чудом сумела вытащить из машины малолетних детей, тоже раненых, и отползти на безопасное расстояние. Машина взорвалась. Если бы не случайная свидетельница, это страшное преступление осталось бы неизвестным, а трупы родственников — неопознанными: подошедшие к горящей машине солдаты бросили в огонь расстрелянного ими дядю Хас-Магомеда[44]. Этой трагедии не перенес мой дедушка Шадид: его сердце стучало всего лишь несколько дней, пока шли люди с соболезнованиями. В эти дни все подъезды к Катыр-Юрту были перекрыты. И мой отец, как и остальные его братья, не смог проводить своего отца в последний путь. Мой дядя Хасан, которому был двадцать один год, попытался проехать в село, но был смертельно ранен. Их могилы находятся рядом…

Сейчас нас не бомбят. Но люди продолжают гибнуть. Неизвестно, когда закончится эта война. А пока мы, вернувшись на пепелище, пытаемся выжить.

Если мне это удастся, то я тоже выучусь, стану трудиться. Конечно, в первую очередь построю заново дом.

Опять война

Милана Такаева, Шалинский район, с. Мескер-Юрт, 9-й класс

Я хочу рассказать о моей семье. Она начинается с истории моих прабабушки и прадедушки. Моя прабабушка — 1885 года рождения, она умерла в 1972 году. Прадед — 1880 года рождения, он очень хорошо знал арабский язык и Коран.

В сталинский период, в 1937 году, его упрятали в тюрьму, и он пропал без вести. Мой дедушка искал его по всем инстанциям, писал письма, и ответы на них по сей день хранятся у нас. В 1958 году прадед мой был реабилитирован. По рассказам прабабушки мы знали, что она долго носила ему передачи, которые ему не передавали. Тогда тюрьма находилась напротив бывшего кинотеатра «Космос» на берегу реки Сунжа. По рассказам стариков, бывших заключенных этой тюрьмы, известно, что их там жестоко били и издевались над ними.

Мой прадед — Берсанов Товсолт — был делегатом на II Всероссийском съезде горских народов, который состоялся в Москве.

Проходит время, наступает 1944 год. Моих дедушку и бабушку высылают вместе с другими чеченцами в Среднюю Азию. Вот рассказ моей бабушки Марет:

«Рано утром в селе Мескер-Юрт в день высылки собрали всех мужчин в мечеть. На некоторых дворах солдаты находили спрятавшихся мужчин. И разъяренные солдаты не обращали внимание на женщин и на детей, „есть приказ, и выполнять его надо“. И вот всех, как скотину, загружают на машины.

Меня не пускали в дом к детям, я плакала, умоляла, потом схватила двух малышей, подошла к третьему, который находился в люльке. В доме у нас был запас продуктов и кое-что из дорогих вещей. Я хотела взять все это, но мне не разрешили. И один из солдат заступился за меня, я что-то из вещей я сунула за пазуху. Военная женщина, стоявшая у двери, отняла их у меня, как будто они были ворованные. Подняли детей и люльку с малышом на машину, и я попросила, чтобы разрешили взять один мешок кукурузной муки.

И нас доставили в Киргизию. Этот мешок кукурузной муки у меня забрали. Моя семья осталась без еды. Мы с мужем оказались на чужой земле с нашими детьми — Мухади, 1938 года рождения, Хавой, 1941 года рождения, Бауди, 1943 года рождения. И там мы прожили 13 лет. Я обменяла шаль свою на полмешка муки, и киргизская женщина вдобавок дала мясо, хотя они тоже жили в тяжелых условиях. Эта женщина смотрела на нас и плакала. Мы стали сеять кукурузу, строить дома из саманных кирпичей, черепичного покрытия не было. Чтобы дождь не протекал в дом, приходилось подниматься на крышу и замазывать глиной.

Через некоторое время мы переехали к своим родственникам. Там муж устроился на работу учителем, ведь до высылки он работал директором Мескер-Юртовской школы.

Однажды я пошла за водой, и следом за мной пошла моя дочь Хава, и я ее не пустила с собой. Сказала, чтобы она пошла обратно домой. Дорогу домой она не нашла и потерялась. Искали ее трое суток и наконец нашли в семье киргизов, которые приютили ее. Оказывается, она одну серьгу обменяла на дыню.

На земле Киргизиия похоронила семерых детей. На моих плечах и на плечах моего мужа осталась еще одна семья. Семья моего брата и моя мать. Мой брат умер от туберкулеза, и второго брата я похоронила через два года, после этого дети остались круглыми сиротами.

Старушка-мать не могла работать, чтобы прокормить себя и своих внуков, а внуки были совсем маленькими. Днем я работала у себя на огороде, а ночью, при лунном свете, на огороде матери. Так тянулись все эти годы.

Тем временем наши дети подросли, и нам дали разрешение вернуться домой.

В 1957 году мы приехали домой, на свою исконную землю. Старшего сына забрали в армию на три года. В 1966 году, в 16-летнем возрасте, умерла моя дочь — Табарак, 1949 года рождения. И вот я похоронила самых своих близких и родных мне людей».

Так кончается рассказ моей бабушки. И я продолжаю писать историю своей семьи и пишу о своих переживаниях.