Быть драконом

— Ага, первый и последний, исключительный. — Потом поправил стволом очки и спросил: — А хочешь, я тебе одну умную вещь скажу?

Он ответил лаконично и зло:

— Обойдусь.

— Всё равно скажу. И вот что скажу: пришёл в этот мир человеком, ну так и будь человеком. И вот что ещё скажу: усилия надо прилагать не для того чтобы стать сверхчеловеком, а для того чтобы быть человеком. Понимаешь? Повторяю ещё раз для тех, кто в танке: усилия надо прилагать, чтобы оставаться человеком. Хотя бы.

Не знаю, Женя-мальчик, трудно или не трудно быть богом, но знаю точно — человеком быть трудно. Постоянный напряг, ежесекундный выбор, вечно больное тело — всё это, надо признать, выдерживать непросто. Прямо скажем — тяжко. Нужно мужество, чтобы сохранить в себе человека. И ещё усердие. Не будешь стараться — всё, пошёл в откат: обратился в недочеловека, в зверушку, каковых и так кругом — не протолкнуться.

После этих слов я сделал паузу и задал себе справедливый вопрос: «Какого беса я его лечу?» Разумного ответа не нашёл. Решил: «Значит так надо». Переложил пистолет из правой руки в левую и продолжил:

— Такая вот фигня, Женя-мальчик: сверхчеловеком человеку стать не дано, не было таких никогда, нет и не будет, а недочеловеком — запросто. На один миг дал слабину, и готово. Но это ещё ладно. Каждый второй человечек до звания «человек» не дотягивает. Другое страшно. Страшно, когда свою слабость, своё неумение сохранить себя, человек обращает в пагубную страсть возвышения над себе подобными. Это вот действительно страшно. Кстати, Женя-мальчик, твой случай.

Молча выслушав мою тираду, Антонов-Демон снисходительно ухмыльнулся. Дескать, мели-мели Емеля, пока твоя неделя, но только фуршет в итоге всё равно будет на мой улице.

— Думаешь, погубив одного-другого-третьего, станешь сверхчеловеком? — не обращая внимания на его глупую реакцию, спросил я. И резко ударил пистолетом по сгибу правой руки. — А вот тебе, Женя-мальчик. Безжалостным человекоподобным роботом ты станешь, а не сверхчеловеком.

Он не сдержался и выкрикнул:

— Посмотрим!

— Лечиться тебе нужно, Женя-мальчик, — констатировал я. — Найти хорошего психиатра и лечится.

Эти слова его явно обидели, кривая улыбка вмиг сползла с лица, а правая щека несколько раз дёрнулась в нервном тике.

— Вот тут ты не прав, козёл, — глуховато сказал он. — Ох, как же ты не прав.

— За «козла» ответишь, а насчёт того, прав или нет… По любому прав.

— Это почему же?

— А потому, что у меня пистолет.

Он сложил руки на груди и, впервые посмотрев на меня не исподлобья, а в упор, сказал:

— Плевать.

И повторил:

— Плевать.

— Ни бывать тебе, Женя-мальчик, сверхчеловеком, — заверил я его тоном эксперта. — Нет, ни бывать. Никогда.

— Посмотрим.

— На тёмные силы надеешься? Зря.

— Это почему же?

— Я же уже говорил: потому что у меня пистолет. А что касается тёмных сил в целом и в частности… Мой тебе совет, Женя-мальчик: прежде чем взорвать адскую машинку, убедись, что она не у тебя в заднице.

— Ах, ты тварь! — угрожающе воскликнул он и сделал шаг в мою сторону.

— Стой, где стоишь, — предупредил я, передёрнув затвор.

Он будто в стеклянную стенку упёрся — замер. На рожон не полез. Надо отдать ему должное, в этом плане оказался адекватным. Умирать за так не хотел.

— Будем считать, что официальная часть саммита закончена, — сказал я, опуская пистолет. — Переходим к неофициальной. Сейчас ты, Женя-мальчик, подойдёшь на цыпочках к сейфу, откроешь и вытряхнешь всё содержимое. Понял?

— А если нет? — спросил он с вызовом.

— Тогда мне придётся продырявить один из твоих жизненно-важных органов. Какой именно, я решу по ходу дела.

Он поднял голову, внимательно посмотрел на меня, убедился, что не шучу, и сказал:

— Допустим, открою. Что дальше?

— Я заберу то, что должен забрать.

— И это всё?

— Всё.

— А что будет со мной?

— С тобой пусть менты разбираются. Или врачи. Лично мне ты неинтересен.

Он где-то с полминуты, наверное, молчал, просчитывая варианты, а потом через силу выдавил:

— Хорошо, я открою.

— Вот и отлично, — похвалил я и показал пистолетом на сейф. — Прошу.

Недолго поколдовав над кнопками замка, он добился от механизма звонкого щелчка, провернул ручку-штурвал против часовой и потянул на себя стальную дверку.

— Вот, что хотел спросить, — подходя ближе, обратился я к супостату. — Вы ребёнка уже похитили?

— Конечно, — ответил он и сунул руку в сейф.

— И у кого?

А вот на этот вопрос Антонов-Демон ничего не ответил, резко развернулся и выстрелил мне в живот.

Пуф! — и вся недолга.

После этого выстрела я ещё сумел устоять на ногах и даже попытался поднять руку с пистолетом. Но вторая пуля, угодившая в грудь, сбила меня с ног, и я грохнулся на спину.

Странно, но боли не испытывал, только было до жути стыдно за свою свинскую беспечность.

А потом Антонов-Демон контрольным выстрелом продырявил мне башку, и стыд ушёл.

Всё ушло.

Нагон Тнельх, нарушивший второе правило дракона «Никогда и ни при каких обстоятельствах не верь людям», благополучно помер.

13