Быть драконом

– Если члены «Черной розы» не были сатанистами, значит, тогда они были дьяволопоклонниками. Да? Нет?

– Это теплее. Но с поправкой на то, что были адептами учения Краули. Хотя… хотя идеи Краули все же ближе к идеям воинствующих индивидуалистов, которые никому – ни Богу, ни дьяволу – не поклоняются. Н-да… – Озадаченный Кика подергал себя за сережку. – Не знаю, как это вся эта мешанина укладывалась у ребятишек в головах, однако так.

– Дикий замес.

– Дикий. Оттого и случилось, что случилось.

– А что случилось? – ухватился я.

– А случился, старичок, конкретный снос крыши, – ответил Кика и, не дожидаясь моего уточняющего вопроса, пояснил, что имеет в виду: – Пареньку одному тошно стало от всего этого безобразия, решил из секты выйти. Фамилия у него еще какая-то смешная… Как же… А-а, Лакрицын. Да, точно – Петя Лакрицын. Так вот не смог простить Демон такой измены, приговорил слабонервного Петю Лакрицына к смерти и лично приговор привел в исполнение. Расправился жестоко и показательно.

– Зарезал?

– Не-а, застрелил. Но потом ножом на груди это самое фирменное ДЧХ вырезал.

– И сколько ему тогда было?

– Убитому?

– Нет, тому зверьку, которого Демоном погоняли.

– Шестнадцать, кажется. Или даже семнадцать. Ну, что-то около того.

– Получается, уже подсудным был. Сел?

– Присел.

– Как это?

– Так это. Был наш Женя Демон мальчиком из правильной семьи, дядя у него оказался прокурором района. Мать Пети Лакрицына, убитую горем, каким-то образом уговорили и повернули дело так, что ее сын случайно в себя пальнул. А Демону три года условно дали за незаконное хранение оружия. И все шито-крыто.

– А может, на самом деле все случайно вышло? – спросил я.

– Смеешься? – хмыкнул Кика. – Три дырки случайно не буравят.

– Сколько?

– Три. – Кика, в точности повторяя недавний жест Воронцова, ткнул в живот, в грудь и в лоб, после чего чертыхнулся и стал бить себя по рукам. – Ай нехорошо сделал. Нельзя на себе показывать.

– Интересные вещи ты, Кика, рассказываешь, – сказал я, уткнувшись взглядом в черную надпись «Matrix has You» на его оранжевой футболке. – Очень интересные.

Сказал и задумался.

Было над чем.

В голове моментально сложилась связь между двумя столь сходными по исполнению убийствами. А несложная цепочка последующих рассуждений привела через пункт ДЧХ к третьему убийству – к убийству на улице Бабушкина.

«А не один ли это и тот же уродец убил и попа в Подпругино, и охранника Белобородова?» – подумал я.

Вполне могло быть, тем более что и там и там пропал старинный артефакт. Из храма в Подпругино – некий старинный крест. Из квартиры на Бабушкина – Чаша Долголетия, которая тоже, между прочим, не является заводской штамповкой.

Размышляя, я не прекращал слушать и Кику. Тот хотя уже и приступил к истреблению колбасы, но продолжал, вспоминать ту давнюю историю.

– Я когда всю правду узнал, – умудрялся говорить он с набитым ртом, – большую статью накатал, только вот главный редактор ее завернул. Разругались мы тогда с этим перестраховщиком вдрызг, чуть ли не до мордобоя у нас с ним дело дошло. Народ набежал, расцепили. Я вскоре после этого случая из бывшего рупора комсомола ушел к чертовой матери. – Кика на секунду замер, что-то припоминая, затем уточнил: – Это сначала – к чертовой матери, а потом – к Мише Дронову. Он тогда первую в городе частную буржуазную газету начал издавать, «Восток – Запад» называлась. Только жаль, что статья про «Черную розу» к тому времени уже неактуальной стала. А ведь, без лишней скромности говоря, та статья у меня получилась. Писал вдохновенно. Была бы душа, сказал бы – от души. Сильно вышло. Что и говорить – сильно. Без соплей, но с психологическими вывертами. Я ведь, старичок, даже дома у этого Антонова-Демона побывал. Его самого на время к дальним родственникам от греха подальше отправили, но с родителями удалось побеседовать.

– И что родители? – поинтересовался я.

– Нормальные советские люди. Отец – главный инженер на заводе, мать – кем-то там в облоно. В сыне души не чаяли, все имел, что хотел, – шмотки, мотоцикл, аппаратуру. Впрочем, парень отрабатывал. С первого класса отличником был. На английском – как на родном. В музыкальной школе три года учился, потом – в художественной студии. Я у него в комнате, кстати говоря, несколько альбомов для рисования нашел. Полистал. Шикарные, надо сказать, работы. Шикарные. Что касается исполнения, конечно. Что же касается содержания, то… хм… как бы это тебе, старичок, помягче-то сказать? – Кика, не донеся очередной кусок до рта, на две секунды замер, потом ухмыльнулся и сказал: – Его разум, похоже, спал крепким сном.

– И во сне рождал чудовищ? – высказал я догадку.

Кика подтвердил:

– Да, и во сне рождал чудовищ.

После чего стал подробно описывать кошмарные сюжеты живописных работ кисти Жени Демона – дьяволопоклонника и хладнокровного убийцы. До тех пор описывал, пока самому тошно не стало. А когда стало, прекратил трепаться и закурил. Попыхивая, вспомнил, что все работы Демон подписывал не своими инициалами, а все теми же тремя буквами – ДЧХ.