Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

В «Географе» вы создали героя, который противопоставлен и мужским персонажам, и женским. Он особый, но мужчина. И отсюда его трагичность: он отказывается от стереотипной мужской самореализации. Так ли это? И если так, то чем же всё-таки он отличается он от других персонажей романа и чем на них похож?

Алексей Викторович, вы смотрели фильм А. Звягинцева «Возвращение»? Миссия Географа и главного героя фильма очень схожа: они проводят ребят через, так сказать, инициацию. Один ли результат? В фильме герой умирает. Звягинцев видит определённую трагичность в миссии проводника и Учителя. Как, по-вашему, почему Служкин не умирает? Теряет ли он что-то во время этого похода?

Я не думаю, что Служкин отказывается от «стереотипной мужской самореализации». Ему просто не удаётся то, что удаётся Будкину или Колесникову. Он не такой человек — слишком интеллигентен. И отличается он в первую очередь сложностью душевного устройства.

Можно пофилософствовать. Герои романа самоидентифицируются по времени: они таковы, какова эпоха, и хотят от жизни то, что предполагает время, — общественного статуса и устойчивости (благополучия). А Служкин самоидентифицируется по месту. Он же говорит: «Я плоть от плоти этой земли…» Поэтому он Географ и ведёт детей в поход. Времена изменчивы, место постоянно. Служкин не вписывается в эпоху, но вписан в территорию. Для такой самоидентификации статус и благополучие не важны.

Конечно, в каком-то смысле Служкин корреспондируется с героем из «Возвращения». Но в его походе нет миссии инициации. Во-первых, для инициации скорее подошёл бы маленький поход — лыжный, а не большой — водный. Во-вторых, какая же это инициация, если инициатор упился вдрызг и всё сделал не так, как хотел? Подросткам Служкин даёт не «посвящение в жизнь», а возможность перекодирования: раньше вы соответствовали своему времени (возрасту и статусу подростка), сейчас попробуйте соответствовать своему месту (таёжным рекам). Идентификация по месту и позволяет «отцам» стать людьми, совершить поступок — пройти через порог.

И Служкину незачем умирать. Он не стоит ни у кого на дороге, и он упрочен в жизни (вопреки тому, что его воспринимают как безвольную тряпку и человека, плывущего по течению). Он счастлив, хотя ему и горько.

Человек может идентифицировать себя по времени. Тогда ему будет нужно то, что в его возрасте положено иметь в его эпоху. А можно идентифицировать себя по месту. Тогда ценности возраста и эпохи не важны

16.05.2011. Владимир

Во фразе «лучезарная пустыня одиночества» мне ощущается какая-то грустная ирония над всей этой жизнью, описанной вами в «Географе». Какой-то итог всему. Это так? Вот жил своей суетной жизнью Служкин, имел друга, жену, знакомых, дочку, любил Машу, а в итоге — пустота. Как в эпиграфе — «Это мы, опилки».

В последней фразе романа нет никакой иронии. «Лучезарная пустыня одиночества» — не итог. Это неизбывность. Она присутствовала изначально. Просто надо жить очень искренне и с самоотдачей, тогда и увидишь эту пустыню, потому что она — не модный сплин и дешёвая хандра, которые доступны каждому. А вот в «опилках» — ирония.

31.05.2011. Максим

Здесь уже как-то был вопрос о провинциальности ваших героев (Служкин, Моржов). Понятно, что вы писали о том, что знаете. Тем не менее, если посмотреть «внутрь» романа, здесь провинциальность/маргинальность выступает как характерная черта героев, да? А могли бы Служкин или Моржов быть москвичами?