Быть Хокингом

Наша семья, таким образом, восстанавливала свое равновесие. Ни для кого результаты не были такими удовлетворительными, как для самого Стивена, который закончил писать первый черновик популярной книги о космологии и природе Вселенной. Книга начиналась рассказом о ранней космологии и заканчивалась описанием современных теорий: физики элементарных частиц, стрелы времени и, конечно же, черных дыр. В заключении автор пытался заглянуть в будущее, когда человечество сможет «сформулировать Божественную мысль» при помощи общей объединенной теории Вселенной, «теории всего». Стивену дали контакт агента в Нью-Йорке, где книгу стали готовить к публикации. В Англии мы обсуждали налоговые льготы при получении гонораров, которые, как мы ожидали, будут приносить нам регулярную прибыль в течение долгих лет, подобно учебникам, более выгодным в долгосрочной перспективе, чем бестселлеры. Первоначальная цель – оплата с помощью гонораров обучения Люси – была уже неактуальна: к тому времени она почти окончила среднюю школу.

В конце июля Стивен, его новая секретарша Лаура Уорд, несколько студентов и медсестры вылетели в Женеву. Мы должны были присоединиться к нему через несколько дней: мне очень хотелось проводить Роберта в скаутскую экспедицию в Исландию до моего отъезда из Кембриджа. По плану мы должны были встретиться со Стивеном и его свитой в Германии – в Байройте, Мекке Вагнера, на постановке «Кольца нибелунга», а затем вместе вернуться в Женеву, где у нас был арендован дом на время отпуска. Я чувствовала себя достаточно устойчиво, чтобы при помощи Перселла, Баха и Генделя усмирить эффекты модуляций зловещей музыки Вагнера и отнестись к встрече с ней терпимо.

Без всякой задней мысли я буднично простилась со Стивеном 29 июля, в день его отъезда. В конце концов, Женева была совсем рядом и, в отличие от Китая, знаменита своими стандартами медицины. Нас беспокоил отец Стивена, который мучился от хронической болезни и мог умереть за время нашего отсутствия. Он переносил свою болезнь с таким же непреклонным прагматичным стоицизмом, который привносил в любую ситуацию, где не мог выразить боль или смущение. Несмотря на мои бурные отношения с семьей Хокингов, я всегда уважала его, а с годами мое отношение к нему потеплело, так как он начал писать мне письма, в которых благодарил за заботу о Стивене и детях и за мои успехи по сдаче в аренду нашего общего дома. Но больше всего меня в то время беспокоил Роберт, которого я проводила в экспедицию в компании бойскаутов старшей дружины через три дня после отъезда Стивена. Их планы – перейти через ледник и пройти на каноэ вокруг северного побережья Исландии – вызывали у меня молчаливое неодобрение.

Часть четвертая

1. Самая темная ночь

Мы с Джонатаном редко оставались наедине надолго. Перед Стивеном и детьми мы старались следовать определенным правилам: вели себя как хорошие друзья, порой с трудом подавляя проявления близости, которые могли бы ранить чьи-то чувства. Каждый вечер я стояла позади Стивена, наблюдая за тем, как он провожает Джонатана в его собственный дом на другом конце Кембриджа. Прилагая усилия к тому, чтобы сохранить нашу семью таким нетрадиционным способом, мы заручились поддержкой многих людей, среди которых была моя пожилая домработница Ив Саклин. Эти люди наблюдали всю ситуацию изнутри, но проявляли достаточную мудрость, чтобы не делать поспешных выводов. Даже Дон, абсолютные ценности которого были разрушены весенним вечером 1978 года, когда он, незадолго до рождения Тима, застал нас с Джонатаном в обнимку на диване, признал, что ситуация часто требовала от него больше, чем он ожидал или мог дать, и уж точно больше, чем он может отдавать бесконечно. Он признался, что жил с нами достаточно долго, чтобы понять, что непрекращающиеся тяготы нашей жизни часто приводили его к неприятному конфликту с собственной совестью. Мы всегда знали, что можем рассчитывать на чуткое руководство со стороны Билла Лавлеса, которое позволяло укрепить нашу решимость жить, придерживаясь установленных нами ограничений, но с состраданием относясь к собственной слабости. Он не единожды говорил, что наша ситуация уникальна и он не может ничего нам посоветовать.