Быть корейцем...

Основной сельскохозяйственной культурой в Корее был рис. Рис – это очень эффективное растение с точки зрения его «пищевой эффективности». Один гектар рисового поля производит куда больше калорий (и, следовательно, кормит больше людей), чем гектар пшеничного поля или, тем более, гектар пастбища. Это означает, что рис является идеальной культурой для стран с большой плотностью населения. Однако рис – это очень трудоёмкая культура. Рис не высевают на ровные сухие поля, как пшеницу, а высаживают вручную, в виде рассады, на залитые водой поля, причём высадка должна быть проведена в минимальные сроки. И строительство ирригационных сооружений, и их поддержание в рабочем состоянии, и сама ежегодная высадка рисовой рассады (каждый кустик – вручную, по колено в воде, согнувшись, под палящим солнцем) требуют огромного труда. Иначе говоря, рис может прокормить очень много людей, но только если эти люди согласны много и тяжело работать. Именно этим и приходилось заниматься корейским крестьянам.

Помимо свободных крестьян, существовали в Корее и крепостные. Кстати, в этом отношении Корея весьма похожа на старую Россию, где крепостными являлась примерно половина населения. Об этом обстоятельстве у нас сейчас модно забывать, представляя Россию начала XIX века страной поручиков Голициных и корнетов Оболенских. Впрочем, кто знает: может быть, через пару столетий наши отдалённые потомки будут рисовать в своём воображении Россию начала XXI века как страну, населённую исключительно олигархами, суровыми строителями финансовых империй, злодейски-обаятельными «политтехнологами» в чёрных лимузинах, киллерами со снайперскими винтовками? Не удивлюсь – те образы прошлого, что с помощью литературы и кинематографа овладевают массами, зачастую имеют мало общего с исторической реальностью. Касается это не только нашей страны, мне уже приходилось писать о произошедшей в первые послевоенные годы в Корее массовой фальсификации родословных, в результате которой 9/10 населения страны уверовалов то, что является потомками дворянских родов. В реальности же примерно треть населения Кореи при династии Ли составляли крепостные, которые получили свободу только в конце XIX века.

Крепостные в Корее были как частными, так и государственными. Государственных крепостных было немного, и по большей части они являлись обслуживающим персоналом всяческих учреждений. Как и в России, частные крепостные – в Корее их называли «ноби» – делились на две группы. Часть из них составляли «дворовые», которые жили в помещичьих усадьбах и выполняли там всяческие хозяйственные работы, а также прислуживали господам. Другая, большая, часть занималась нормальным сельскохозяйственным трудом на землях своих хозяев, которым они выплачивали оброк (барщины в российском понимании этого слова в Корее почти не было). По сути, они были такими же арендаторами, как и большинство свободных крестьян, разница заключалась лишь в том, что им приходилось платить хозяину больше, чем платил бы свободный арендатор и, кроме того, они находились от него в полной зависимости. Их можно было продать, купить, превратить в дворовых, отправить в другое поместье или другую усадьбу. Крепостные не имели фамилий, а только имена или прозвища, в то время как свободные крестьяне фамилиями обзавелись уже в XV-XVI веках.

Понятно, что времена изменились. Потомки крепостных и свободных крестьян стали инженерами и врачами, живут в современных городах, и, как правило, даже приписали себе дворянское происхождение. Никто больше не голодает весной в Южной Корее, которая занимает 12–13 место в мире по объёму своего ВВП. Однако многие традиции, заложенные веками крестьянской жизни, дожили до наших дней. В привычке к коллективному труду и коллективному отдыху, в готовности работать с полной отдачей сил, в склонности подчиняться власти, какой бы она не была – во всём это можно увидеть следы старой корейской деревенской жизни.

Бюрократы былых времён

Как и большинство конфуцианских стран, Корея при династии Ли (1392–1910) обладала очень совершенным для тех времён государственным аппаратом. Если сравнивать Корею со странами средневековой Европы или Ближнего Востока, нельзя не отметить рациональность, регламентированность и некое, я бы сказал, «бюрократическое изящество», которым отличалась корейская государственная машина. Построена эта машина была во многом по китайским проектам, хотя, конечно, и с учётом местной корейской специфики.