Быть корейцем...

Последний официально провозглашённый наследник корейского престола, Ли Ын, умер в 1970 г. и был торжественно похоронен на родовом кладбище. По распоряжению президента, на его похороны была отправлена рота почётного караула, а немалые траурные расходы взяло на себя правительство. Его жена, принцесса Масако, принявшая корейское гражданство, надолго пережила своего мужа и умерла в Сеуле в 1989 г. До самой своей смерти она продолжала жить в дворцовой резиденции Наксончжэ.

Сын Ли Ына и Масако, нынешний глава корейской экс-королевской фамилии Ли Ку (р.1930) оказался довольно непутёвым человеком. Окончив престижный Массачусетский Технологический Институт (MIT) в США, и женившись на американке русского происхождения, Ли Ку получил американское гражданство. В 1963 г. он вместе с родителями приехал в Сеул, где работал по специальности, как инженер-строитель, и одно время руководил небольшой строительной фирмой. В конце 1970-х гг. фирма прогорела, и наследник бежал в Японию, после чего следы его были потеряны всеми – даже его матерью. Только через несколько лет Ли Ку вновь дал о себе знать, а в 1996 г. он опять ненадолго вернулся в Корею. О его возвращении тогда писали многие газеты. Однако жизнь на родине предков у принца почему-то не заладилась, и вскоре он опять уехал в Японию, в которой живёт и сейчас.

Из всех внуков короля Кочжона в Корее в настоящее время проживает только один – Ли Сок. Когда-то он был известным певцом, а последнее время взял на себя обязанности полуофициального представителя рода Ли в Корее. Нельзя сказать, чтобы Ли Сок относился к числу звёзд первой величины на корейском политическом небосклоне, однако слышали о нём многие.

Ни о каком реставраторски-монархистском движении в современной Корее речи не идёт. С точки зрения конфуцианских традиционалистов, потеряв власть, династия Ли также потеряла и «мандат Неба», так что восстановление её на престоле не просто бессмысленно, но идёт против явно и недвусмысленно выраженной воли высших сил. Других же претендентов на престол тоже не наблюдается. В Южной Корее не существует никаких, даже самых маргинальных, организаций, которые ставили бы перед собой задачу восстановления монархии. С точки зрения подавляющего большинства корейцев, монархия – это не более чем архаическая экзотика, и даже мысль о её восстановлении вызывает смех.

Ким Ын-сэн или Унг Саинг Ким? О русской транскрипции корейских имён и названий (или, скорее, об её отсутствии).

В последнее десятилетие «корейское присутствие» в России стало ощущаться всерьёз, и корейские товары стали всё чаще появляться в русских магазинах, а корейские имена – на страницах русских газет. Однако, как заметил, наверное, любой внимательный читатель, сплошь и рядом имя одного и того же человека (или название одной и той же компании) записывается по-русски самыми разными способами. Желающим я могу посоветовать, например, провести маленький эксперимент и попытаться найти в серьёзных русских справочниках такую, казалось бы, всем хорошо известную компанию как «Самсунг». Заверяю: ни в одной серьёзной книге, написанной профессиональным корееведом-экономистом, Вы такой компании не найдёте. На страницах таких книг, правда, не раз будет упомянута другая компания – «Самсон», но далеко не все поймут что это – та же самая фирма «Самсунг», только в другой (кстати, более правильной) транскрипции. Впрочем, это ещё не самый сложный случай. Догадаться о том, что «Дайву» и «Тэу» – это одна и та же фирма, будет, наверное, потруднее.

Итак, с передачей корейских имён и названий по-русски далеко не все в порядке. Я бы, пожалуй, даже сказал, что история передачи корейских имён, корейских географических названий, и, особенно, названий корейских компаний в русской печати – это история ошибок и недоразумений. Когда я вижу в газете или в популярном журнале правильно написанное корейское имя, я просто удивляюсь этому. Впрочем, удивляться мне приходится редко: подавляющее большинство имён передано с ошибками.

В чем же причины такой ситуации? Причин этих много. Начну с того, что фонетические системы русского и корейского языков очень отличаются друг от друга. В корейском встречаются звуки, которым в русском просто нет аналогов. Например, в корейском языке есть два звука «о», два звука «н», два звука «ё», часто встречается специфический звук, который обычно передаётся как «ч», но в действительности от него весьма отличается (на русский слух он звучит то ли как «ть», то ли как «чь», то ли как «дьж»). Человек, который сам не владеет корейским, едва ли сумеет на слух отличить «огубленное О» от «неогубленного О» или «заднеязычное Н» от «переднеязычного Н».

Поскольку до начала шестидесятых годов даже среди работавших в Корее журналистов и дипломатов корейский знали немногие, то и записывались корейские имена по принципу «как слышится», то есть – весьма неточно. Соответственно, в таком искажённом виде появлялись они и в наших газетах и книгах.