Быть лучшей

– Не сомневаюсь, – рассмеялась Дэзи. Но в глубине души ей не нравились эти бесчисленные романы Филипа. Ничего хорошего они ему не принесут. Разумеется, коль скоро ему нравится такой образ жизни, стало быть, делать нечего. Но, живя одиноко, так много теряешь. Ей хотелось продолжить разговор на эту тему, всерьез поговорить о личной жизни сына, о будущем – его и корпорации. Ведь если он не оставит наследников… Но внутренний голос всячески остерегал ее. В конце концов Филипу тридцать пять, он отвечает только перед самим собой и вполне может счесть любое вмешательство неуместным.

Рядом, в библиотеке, зазвонил телефон, и почти тут же на пороге показался Рао, дворецкий Дэзи, еще один филиппинец.

– Извините, мэм, это мистер Рикардс.

– Спасибо, Рао, – Дэзи бросила на сына короткий взгляд. – Я сейчас.

Зашелестело платье, распространился легкий запах «Джой», и Дэзи поспешно вышла из комнаты.

Филип проводил ее взглядом.

«Как молодо выглядит мама сегодня, – подумал он. – В мае она отметила свое пятидесятишестилетие, но на вид она гораздо моложе. У нее гибкая, почти девическая фигура, совсем нет морщин, и, поскольку она избегает солнца, цвет лица – безупречно английский. От нее так и веет свежестью, молодостью. Даже несколько седых прядок, пробивающихся сквозь черноту волос, не старят ее. Нечасто так бывает. Впрочем, Эмма тоже прекрасно выглядела до самого конца».

Филип допивал коньяк, когда в гостиную вернулась Дэзи.

– Джейсон кланяется, Пип, – сказала она. – Он согласен с тобой, что не стоит сразу же тащить Полу на ферму. Может, устроим лучше в субботу небольшой прием в ее честь. Ты как? Сможешь быть?

– Ну разумеется! Ни за что не упущу шанса повидаться со Стручком. Слушай, мама, давай-ка все же посмотрим балансовый отчет. Он у меня с собой, и мне хотелось бы…

– Ты же прекрасно знаешь, Филип, что в этом нет нужды, – перебила его Дэзи. – Я совершенно не разбираюсь в бизнесе, а ты мне постоянно подсовываешь эти бумаги.

– Мама, но в конце концов «Макгилл Корпорейшн» – это твоя компания.

– Глупости. Ты же знаешь, что она моя только по названию, а на самом деле хозяева вы с Полой. И я вам полностью и заранее во всем доверяю. Бабушка ведь тебя всему научила. Она совершенно полагалась на твои ум и деловое чутье. Вот и я тоже.

– Спасибо за доверие, ма, и все же прошу тебя взглянуть на эти бумаги. Позволь мне принести их. – С этими словами Филип вышел в холл и тут же вернулся с дипломатом.

Дэзи неохотно взяла бумаги и принялась их просматривать – впрочем, только чтобы сделать приятное сыну.

Филип исподтишка посматривал на мать. Как потрясающе она выглядит в этом шелковом платье! Какой необычный фиолетово-синий цвет, вроде глицинии у нее в саду. Он подчеркивает синеву ее глаз. Как и сапфиры на ее шее и в ушах – недавний подарок Джейсона, как мать пояснила за ужином. Право, везунчик этот Джейсон Рикардс.

Дэзи подняла голову и посмотрела на сына. Улыбнувшись, он передал ей еще одну пачку бумаг.

– Нет-нет, с меня довольно, – простонала Дэзи, сделав жалобную мину. – Ты же сам знаешь, в этом нет никакого смысла. Для меня это сплошная тарабарщина.

Филип только улыбнулся. Старая песня.

– Ладно, давай я тебе все объясню, – Филип подсел к ней на диван. На протяжении следующего получаса он путешествовал с Дэзи по страницам бухгалтерских документов, изо всех сил стараясь донести до нее их смысл. Так повелось с давних пор.

Этой ночью Филип не вернулся в город.

Он поехал в свой дом в Пойнт-Пайпер. Предварительно он позвонил дворецкому и сказал, что приедет, но ждать его не надо. Так что, когда он в одиннадцать вечера притормозил у подъезда, никого из прислуги уже не было.

Он прошел прямо к себе в берлогу, бросил дипломат на диван, открыл бар и налил себе коньяка. Затем отправился на террасу. Облокотившись о балюстраду и потягивая коньяк, он устремил взгляд вдаль, где плескались волны океана, черного как деготь, под безлунным небом.

Из головы у него не шли слова матери.

Ей хотелось женить его, чтобы он не закончил свои дни в одиночестве. Смех да и только. Словно женитьба гарантирует избавление от одиночества. Часто, напротив, она усугубляет его. Он никогда не был женат, но некоторое время делил кров с одной женщиной и прекрасно знает, что присутствие другого человека ничего не меняет. И уж меньше всего прогоняет дурные мысли.

Филип отличался довольно беспорядочным образом жизни. Дэзи это беспокоило. Но поделать с этим Филип ничего не мог. Он вздохнул. «Что-то слишком много женщин в последнее время, даже для меня», – неожиданно с неприязнью подумал он.

Оглядывая свою личную жизнь беспристрастно, Филип вынужден был признать, что она суха и бесплодна как большая пустыня. Никогда у него не было ничего серьезного с женщинами. И никогда не будет. Что ж с того? Он давно пришел к выводу, что лучше всего просто удовлетворяться сексом, который не влечет за собой никаких осложнений. Он, одиночка по натуре. Во всяком случае собственное общество ему пока не наскучило.